– Ха! – воскликнул я. – Отчеты? Крупная операция?
– Да, – поморщился Вулф. – Уже задействованы двадцать человек. Может, хоть один из них оправдает потраченные деньги.
В результате еще пятьсот баксов в день как корова языком слизала. При таких темпах аванса от НАП явно надолго не хватит.
– Может, мне перебраться в отель? – спросил я. – Чтобы ненароком не услышать что-либо не предназначенное для моих ушей.
Вулф не удосужился ответить. Он старается по возможности не нервничать перед едой.
Конечно, меня нельзя было полностью вывести из игры, несмотря на причуды Вулфа. Во-первых, я находился в числе действующих лиц, а потому мог потребоваться. Знакомые репортеры, и особенно Лон Коэн из «Газетт», считали, что я должен был сообщить им, кого конкретно арестуют, когда и где. Во вторник днем инспектор Кремер решил, что ему нужно со мной поработать, и пригласил меня на Двадцатую улицу. Он и трое других трудились в качестве обслуги. Кремера мучили логические выкладки. Итак: НАП была клиентом Вулфа. Таким образом, если я и увидел кого-то из представителей НАП, околачивающегося без дела в опасной близости от пальто Кейтса, которое висело в прихожей, то сообщил бы об этом Вулфу, и никому другому. Ну это ладно. Звучит неплохо. Но затем Кремер пришел к заключению, что двухчасовой допрос, бесконечные возвраты, перепрыгивание с вопроса на вопрос, нападения из засады помогут ему и его команде выжать из меня информацию, что было просто смешно. А если учесть, что из меня просто-напросто нечего было выжимать, это становилось уже нелепым. Но так или иначе, они очень старались.
Оказалось, что Вулф тоже решил, будто я еще могу на что-то сгодиться. В шесть вечера он появился в кабинете, позвонил, чтобы ему принесли пива, посидел молча минут пятнадцать и вдруг изрек:
– Арчи!
Его обращение застало меня как раз в тот момент, когда я раскрыл рот, собираясь зевнуть.
– А-а-а, – протянул я.
– Ты уже довольно долго работаешь у меня, – хмурясь, заявил Вулф.
– Ага. Ну и как мы это оформим? Мне подать заявление об уходе? Или вы меня уволите? Или разойдемся по обоюдному согласию?
– Я изучил тебя, вероятно, значительно лучше, чем ты думаешь, – пропуская мои слова мимо ушей, продолжил Вулф. – И знаю все твои таланты и возможности. Ты наделен острой наблюдательностью, отнюдь не дурак, не трус, тебя невозможно склонить к измене, поскольку ты слишком высокого мнения о себе.
– Это хорошо. Вы должны прибавить мне жалованье. Цены на все растут и…
– Ты и столуешься, и живешь здесь, но по молодости и тщеславию тратишь кучу денег на одежду. – Он погрозил мне пальцем. – Но обо всем этом мы поговорим в следующий раз. А сейчас я хочу сказать другое. Я имею в виду одно из твоих качеств, которого не понимаю, но которое тебе безусловно присуще и благодаря которому некоторые молодые женщины охотно проводят время в твоем обществе.