Алеша, сам не понимая как, оказался в той комнате первым, и хотя он намеривался проскользнуть через нее поскорее в коридор, это-то ему и не удалось. Сначала, он ожидал увидеть какую-то фигуру, возможно, из мрака сотканную, расплывчатую - фигуры не было, но вся комната была заполнена леденящим ноябрьским мраком, углов же не было - там словно провалы в бесконечную черноту раскрывались. Комната наполовину была отгорожена плотной желтой материей - теперь эта материя казалась темной вуалью, и вот за этой то вуалью (Алеша был уверен в этом!) - и скрывалось то, что шептало. Алеша знал, что, если он увидит это, то Это будет напоминать его бабушку, и еще он знал, что он не выдержит этого кошмара, что он завопит, бросится в окно. Конечно, ему хотелось поскорее пробежать это жуткое место, однако, ноги словно приросли к полу. Да и не только ноги - все тело стало неподвластным его воле, недвижимым. Он мог только ожидать ужаса, и был уверен, что этот ужас свершится.
Но его перехватила за руку мама, и не говоря ни слова, провела в коридор. В коридоре она закрыла за собою дверь, да еще покрепче, и вновь зашептала, как за спасательный круг хватаясь за эти слова:
- Теперь мы должны найти папу... Мы найдем его, правда ведь?..
И тут с кухни раздались звуки переставляемой посуды. Дом содрогнулся от особенно сильного порыва ветра, однако, и в этом порыве вполне отчетливо расслышали они слова - слова были настолько привычными, настолько много раз прежде слышанными, что они даже и не могли разобрать, что же они значат. В это же мгновенье Алеша оказался совсем в ином месте - на улице перед домом. Ветер и темное небо были теперь незначимы - он был поглощен иным. Он ведь вспомнил, что таким же образом возвращался как-то из школы, и увидел бабушку стоящую у окна на кухне. Тогда был прекрасный весенний день, он замахал ей рукою, ну а она - кивнула в ответ. И вот теперь он видел тоже самое - она стояла у окна, и кивала. Он, повинуясь порыву, махнул ей рукой, и тут же вновь оказался в коридоре, стоящим рядом с мамой, которая открыла шкаф, и протягивала ему пальто, шептала:
- Что же ты стоишь?.. Бери, одевайся...
Алеша машинально принял пальто, стал было его надевать, но тут почувствовал какое же оно громоздкое, стесняющее движенье - надевая его, он словно в железную клеть себя сажал, отказывался от многих возможностей потому он протянул пальто обратно маме, и также шепотом проговорил:
- Нет, нет - ведь, кажется, сейчас не осень, не зима...
Мама тоже достала пальто, тоже стала надевать, но вот остановилась, молвила: