– Я Йонан! – Я со стуком вогнал Ледяное Жало обратно в ножны. – Ха-Гарк давным-давно мертв, а жители его давно позабыты и людьми, и чудовищами!
– Так, значит, Ха-Гарк пал, – задумчиво проговорил Урук. Он перестал пристально вглядываться в меня. Теперь он смотрел на раскинувшуюся внизу Долину. – А это твоя твердыня, Толар, ставший Йонаном?
– Это твердыня народа Зеленой Долины, их союзников и нас – тех, кто пришел из-за гор.
– Это они идут вон там? – Он снял одну руку с секиры и легким движением показал вниз. И я увидел, что действительно по каменистому склону к нам поднимается небольшой отряд.
Крита вдруг вздохнула и опустилась на землю, как будто ноги перестали ее держать. А Тсали стрелой помчался навстречу отряду. Мне следовало бы пойти за ним, чтобы Крите поскорее помогли, но обнаружил, что не могу сделать ни шагу.
Мне стало страшно. Долину охраняла не только доблесть ее обитателей, но еще и древнейшие и могущественнейшие знаки Силы. И тот, на ком лежала печать Тени, не мог миновать их, если только не был адептом Тьмы.
Но я же не из Тени! Если только… Я посмотрел на Урука и стиснул зубы. Я освободил этого человека не по своей воле, но я это сделал. Если он принадлежал Тьме, то это деяние запятнало и меня.
– Ты!..
Он не дал мне завершить эту угрозу – или обвинение. Вместо ответа он прошел мимо меня, шагнул за край уступа, тут же вернулся обратно, склонился над Критой, бережно поднял ее и прижал к себе, а я так и не смог пошевельнуться.
Меня охватили страх и ярость. Теперь было ясно, что опасность Долине несет не Урук, а что-то во мне – или в мече! Однако же я извлек его рукоять из камня гор, ограждающих эту долину, принес его в самое сердце нашей твердыни, и тогда это не встретило ни малейшего сопротивления. Правда, потом мне приснился жуткий сон о том, как этому мечу пришел конец, а вместе с ним и мне – или тому, кто некогда был мной.
Тогда я дрожащими пальцами расстегнул перевязь с мечом. Я мог еще раз попытаться преодолеть преграду – так она будет иметь дело только с самим Йонаном. Возможно, если не прикасаться к мечу, у меня получится.
Похоже, я рассуждал правильно, потому что как только перевязь с мечом упали на землю, я с легкостью, как и Урук, миновал край утеса. Но сзади донеслось:
– Никто не может отказаться от предназначенной ему судьбы!
– Это мы еще посмотрим!
Я прорычал это, словно снежный барс. Меня охватила такая ярость, какую мне редко доводилось ощущать. Мне хотелось пнуть этот меч, отправить его в полет с обрыва, куда подальше. Каменный склон был испещрен расщелинами – вот пусть бы он и сгинул в какой-нибудь из них, как некогда его рукоять.