А Лестрейд тоскливо подумал: еще один джентльмен-сыщик на мою голову. Как будто своих мало.
– Я в ваших дипломатических законах не разбираюсь, – проворчал он. – Мне-то что прикажете делать?
– Найти ф-фонарик, – послышался сзади голос, слегка заикнувшийся на слове «torchlight».
Все обернулись к двери.
Там стоял стройный господин в черном смокинге. Лицо его было молодо, но на висках романтически серебрилась седина. Лестрейд сразу мысленно окрестил его Красавчиком.
– Я здесь уже довольно д-давно. Не хотел прерывать вашу беседу. Заодно ознакомился с обстоятельствами дела. Ф-Фандорин. Эраст Фандорин.
Поклонился сначала даме, потом остальным. Передал дворецкому тросточку и цилиндр.
– Меня вызвали с заседания Королевского криминалистического общества, где я делал доклад о типологии социопатических п-преступлений. Позвольте узнать ваши имена.
Все назвались – кроме дворецкого, про которого вдова сказала просто: «Это Хьюз».
– Вы спросили, что вам делать, инспектор. Если господин Храповицкий прав, у мистера Уиллоугби при себе должен быть ф-фонарик.
– У вас есть фонарик, сэр? – спросил Лестрейд.
– Какие глупости, – оскорбленно отвечал Уиллоугби.
– Видите, у этого джентльмена нет фонарика, – сказал Лестрейд русскому горе-сыщику, очень довольный.
– А почему у мистера Уиллоугби оттопырен к-карман? Что там у вас?
Секретарь убитого быстро шагнул к чиновнику Форин-офиса и – вопиющая бесцеремонность! – хлопнул его по карману фрака.
– Ага! Фонарик! Он солгал!
– Что вы себе позволяете, сэр?! – возопил Уиллоугби, покраснев. – Я не говорил, что у меня нет фонарика! Я сказал «какие глупости». Потому что у всякого лондонца, который собирается вернуться домой в темноте, при себе есть фонарик.
– Это правда, – подтвердил Лестрейд. – Иначе запросто вляпаешься в собачье дерьмо. Прошу прощения, мэм.
Он предъявил собственный фонарик – американский, на пружинной тяге.
– Erast Petrovich, oni zaodno! Vechnoe britanskoe besstydstvo! Sdelaite chto-nibud! – опять перешел на тарабарщину секретарь.
– Извольте говорить на нормальном языке! – рявкнул Лестрейд. – Что он вам сказал, сэр? Требую перевести!
– Вы ничего не можете здесь требовать! Здесь российская юрисдикция! – закричал на него мистер Кх.
– Какие глупости! – парировал Уиллоугби. – В момент совершения преступления экстерриториальность закончилась. Первенство имеют британские законы.
– Господа, господа, умоляю вас! Здесь же покойник. Ведите себя пристойно! – с неожиданной твердостью воскликнула миссис Щ. Она уже не плакала и не дрожала. Быстрота, с которой свежеиспеченная вдова взяла себя в руки, сделала бы честь и англичанке.