Запомните: секрет литературного успеха не в том, что вы шепчете, а в том, как вы это шепчете. Шепчите страшно. Читатель должен почувствовать себя маленькой девочкой. Она в темной комнате, а снаружи в стекло колотится мохнатый маньяк.
В качестве стилистического образца возьмем Оскара Уайльда, современника Джека Потрошителя. Конечно, не Уайльда-комедиографа, а Уайльда, автора одного из самых страшных литературных произведений – про Дориана Грея. Потому что взрослый и умный человек знает, что больше всего на свете нужно бояться самого себя и того, во что ты можешь превратиться, если твоя черная сторона возьмет верх над белой.
В этом романе Уайльд не манерничает, не выписывает стилистических арабесок, а наоборот, мстительно расправляется с эстетизмом.
«Войдя в комнату, они увидели на стене великолепный портрет своего хозяина во всем блеске его дивной молодости и красоты. А на полу с ножом в груди лежал мертвый человек во фраке. Лицо у него было морщинистое, увядшее, отталкивающее. И только по кольцам на руках слуги узнали, кто это».
Впрочем, если вам захочется прицепить на лацкан крашеную ромашку и поупражняться в искусстве циничных парадоксов – пожалуйста.
Лишь бы получилось жутко.
Стены узкой, щелеобразной комнаты были обклеены старыми газетами. Должно быть, у хозяина номеров не хватило денег на обои либо же он передумал тратиться, решил, что невзыскательным постояльцам сойдет и так. Глинскому это даже нравилось: обитать среди мильона слов, утративших всякую ценность. Не такова ли и наша с тобой жизнь, говорил он.
К окну липла ноябрьская мгла, густая и коричневая, как столярный клей. Угольная пыль, носившаяся в воздухе, оседала на стекле причудливыми узорами. Время от времени дождь смывал их, но скоро появлялись новые.
– Смотри. – Глинский показал худым пальцем. – Как будто зрачок. Смотрит на нас снаружи.
Соня обернулась.
– Не выдумывай. Совсем непохоже.
– Это Лондон. Глядит немигающим круглым глазом, как ворон. Ждет, когда я…
Он не договорил, потому что у Сони страдальчески искривилось лицо, и перешел на шутливый тон:
– Знаешь, этот город похож на дурнушку, которая знает про себя, что она безнадежно уродлива, и даже не пытается приукраситься. Наоборот, еще и нарочно носит платья старушечьего цвета. Серые дома, серое небо, серый воздух. Единственный источник света в этом мышином мире – твой прекрасный лик с конопушками. Они как память о солнце.
Соня улыбнулась, довольная, что он перестал хандрить.
– Оставь мой лик в покое. Я отлично знаю, что некрасива.