Третий объект – женщина, что вполне возможно, поскольку убитые проститутки сексуальному насилию не подвергались. Звали эту особу Ольга Tchkersoff, швея 24 лет. В Англию она приехала за год до трагических событий с родителями и младшей сестрой. Родители умерли, сестра занялась проституцией и скончалась от неудачного аборта за месяц до первого убийства. Есть версия, что от вереницы несчастий Ольга тронулась рассудком и начала свирепо истреблять женщин нелегкой судьбы.
У меня в повести «Декоратор» Джеком Потрошителем работает субъект, отчасти похожий на Александра Педаченко. Убийства в Англии прекращаются, потому что маньяк возвращается на родину, и продолжает свою противоправную деятельность уже в России. (На пути социопата оказывается Эраст Фандорин).
Повесть, как я уже говорил, получилась так себе. Поэтому попробую подойти к штанге еще раз, вместе с вами.
Вообще должен вас предупредить, что эта литературная тропа затоптана, будто по ней прошло стадо слонов. Кто только не беллетризировал ужасную сагу о Потрошителе. Первый опус вышел в свет в октябре 1888 года, когда Джек еще не закончил свою кровавую карьеру.
Но предшественники не должны вас смущать. Все их версии не доказаны, а некоторые абсолютно фантастичны. Чем мы с вами хуже?
Обзаведитесь собственным Потрошителем. И пусть он будет страшнее всех прочих.
Нужно написать хоррор сегмента «маньяк-стори», – если применять профессиональную рыночную терминологию. Выражаясь по-человечески, нужно написать вгоняющее в трепет повествование о злодее, одержимом навязчивыми помыслами.
Дам совет, касающийся не техники, а генератора – того самого, авторского, о котором мы говорили на первом уроке.
Не пытайтесь вычислить, какая разновидность страха сильнее всего подействует на читателей. Пишите о том, чего сами до смерти боитесь. Имитация страха вызывает зевоту – именно поэтому так скучно бывает смотреть фильмы ужасов. Ты чувствуешь, что взрослые, циничные дяди и тети, пугающие тебя вампирами или ожившими мертвецами, сами их совершенно не боятся.
Иное дело – настоящий, неподдельный страх. Он заразен, как коронавирус. Если кто-то рядом очень аппетитно боится чего-то даже несильно страшного, окружающие тоже начинают ежиться.
Помню, у нас в детском саду одна девочка пронзительно визжала при виде ночных мотыльков. (Эта редкая боязнь, как я теперь знаю, называется «лепидоптерофобией»). Чего в них страшного-то, допытывался я. Они мохнатые и колотятся в стекло, шепотом ответила девочка, зажмурившись. Шепот был такой страшный, что с этого момента я, помню, тоже стал опасаться безобидных созданий.