А у меня при попытке понять, нарушила ли Заринэ какое-то табу или просто барону неприятно, что про него теперь знает какой-то чужак лишние подробности, разболелась голова. То ли эта часть информации не прошла, то ли просто не успела уложится в мозгах. Между прочим, я контактировал со Сталью целые сутки, и только спустя это время заговорил на суржике земель Хель — а тут получил язык и ещё кучу всего разом! Ну, что сказать? Путь голова болит, главное — получилось ведь.
— Ну, я тоже узнала много чего, что Виктор предпочел бы оставить при себе, — вдруг совсем по-девичьи хихикнула говорящая-с-духами. Я уставился на неё с непониманием: вроде я ничего такого…
— После того, как тебя бросила та, что ты хотел видеть своей женой, ты долго отходил, — объяснила мне номада. — А чтобы забыть её как-то решил начать активно смотреть фильмы и картинки определенного содержания. И запомнил их, оказывается, в деталях!
Слово «фильмы» она сказала на русском. Кажется, я покраснел. И схватился за голову. Заринэ же опять начала хохотать, теперь от моей реакции.
— Что за «хлымы»? — попытался разобраться барон, не сумев правильно повторить слово чужого языка, но его супруга схватила его за руку и практически потащила к трапу, едва не уронив благоверного.
— Там не рассказывать, там показывать надо!
— У номад не принято прощаться, — объяснил я ничего не понимающей Мари. — Пошли, надо возвращаться, раз уж повезло так быстро всё узнать.
— Что узнать? — двинулась вверх по склону дюны за мной она.
Я попытался в общем и целом определить, что ещё знаю, заработал два острых приступа головной боли подряд и ещё десятка полтора слабеньких и махнул рукой. И глупо хихикнул, припомнив слова Заринэ:
— Тут не рассказывать, тут показывать надо!
— …Подал световой сигнал прожектором, они остановили буер, — неотправленную фотографию с пластины перенесли на прозрачную пленку и закрепили специальной химией, потому теперь мне не нужно было рассказывать про внешний вид сухопутного парусника — проектор выводил его изображение во всю стену. — Язык пошедших на контакт членов экипажа оказался не знаком. По некоторым косвенным признакам могу предположить, что они ожидали получить предложение обменять что-то на что-то…
— И ты просто развернулся и уехал, когда не понял, чего они талдычат, — перебил меня незнакомый мужик в деловом костюме, из-за одежды довольно нелепо выглядящий в кунге штабного транспортера. Впрочем, сам он определенно так не считал, и, видимо, полагал, что я его должен знать — во всяком случае, он не представился.