— О! — сказал Квиллер. Его усы опустились.
— Отлично, это решает одну из наших проблем, — обрадовался Арчи. Он повернулся к полицейскому репортёру: — Что-нибудь новое по делу Ламбрета?
— Главная ниточка только что оборвалась, — ответил Кендал. — Полиция нашла ценную картину, которая, по словам жены Ламбрета, пропала.
— Где они нашли её? — вскричал Квиллер.
— В хранилище галереи, под буквой «G».
— О! — сказал Квиллер.
Арчи хлопнул его по спине:
— Джим, ты для детектива слишком большой выдумщик. Почему бы тебе не вернуться к очерку о Галопее, а раскрывать преступления предоставить полиции? Я иду домой.
Арчи вышел из пресс-клуба, за ним последовали Одд Банзен и Лодж Кендал, и Квиллер остался один, невесело глядя на свой томатный сок.
Бруно, вытирая стойку бара, сказал с понимающей улыбкой:
— Хотите ещё одну «Кровавую Мэри» без водки?
— Нет, — огрызнулся Квиллер.
Бармен задержался и привел в порядок стойку бара. Он дал Квиллеру ещё одну бумажную салфетку и наконец предложил:
— Не хотите посмотреть пару моих картин с президентами?
Квиллер сверкнул на него глазами.
— Я закончил Ван-Бюрена, — сказал Бруно, — и Джон Квинси Адамс тоже здесь, под стойкой.
— Не сегодня. Я не в настроении.
— Никто, кроме меня, не сможет сделать портрет из этикеток от виски! — настаивал Бруно.
— Послушай, меня не интересует, можешь ли ты делать мозаики из оливковых косточек. Я не хочу смотреть на них сегодня.
— Вы начинаете кричать, как Маунтклеменс, — сказал Бруно.
— Я передумал насчёт напитка. Сделай ещё один, только со скотчем.
Бруно пожал плечами и начал медленно выполнять заказ.
— Хорошенько перемешай, — велел Квиллер.
Из динамика раздался чей — то приглушенный голос, но слов Квиллер не разобрал.
— Мистер Квиллер, — сказал Бруно, — кажется, вас вызывают.
Квиллер прислушался, вытер усы и, мрачно хмыкнув, пошел к телефону. Мягкий голос произнёс:
— Мистер Квиллер, надеюсь, я не очень бестактна, но что вы делаете сегодня вечером?
— Ничего, — ответил он.
— Я приглашаю вас поужинать у меня дома, Я чувствую себя подавленной, и мне помогло бы, если бы со мной договорил кто-нибудь, кто меня понимает. Я обещаю не зацикливаться на своих проблемах, мы будем говорить о приятных вещах.
— Я хватаю такси и еду прямо сейчас.
Выходя из пресс-клуба, Квиллер бросил Бруно доллар и сказал:
— Пей сам свой скотч.
После полуночи Квиллер вернулся от Зои домой в благодушном настроении. Ночь была холодной, тем не менее Квиллеру было тепло. Он дал двадцать пять центов замерзшему нищему, слонявшемуся у подъезда, и, насвистывая какой-то мотив, отпер парадную дверь дома № 26.