До темноты мы управились. Китайцы, заляпанные кровью как хирурги или мясники, заработали себе неплохую премию, а я сэкономил для себя на мелочах почти 300 грамм золота, а считая трофейное серебро так и все четыреста. Если у большевиков имеются еще лишние люди, которых не жалко, то милости просим к нам.
К утру власть большевиков в городке рухнула. Сначала они долго терзали телеграф в поисках пропавшего эшелона с подмогой. Потом откуда-то (возможно мои агенты постарались) возник устойчивый слух, что эшелон красной гвардии уничтожен полностью и ни один человек не уцелел. Это был шок! Этот слух рос как лавина, пока к полуночи не превратился в уверенность. Часть "товарищей" ночью разбежалась. Наверное или по окрестностям затихарились или драпанули в станицу Великокняжескую, где еще пока стоял красный гарнизон. Что же, кто убежал из городка — тому повезло, мы за ними бегать не будем.
В здании вокзала ж/д станции Торговой к полуночи осталось всего семь десятков отмороженных на всю голову большевиков. Но подобно тому, как таяли словно вешний снег их ряды, так ободренные жители, почуяв своим звериным чутьем куда ветер дует, стали пополнять наши отряды. К нашим партизанам присоединились еще два десятка человек из местных. Всю ночь мы делали бутылки с самодельным напалмом. Частенько, вместо дефицитного мыла приходилось использовать топленый свиной жир, а вместо бензина — керосин и самогон. В час "собачьей вахты", перед рассветом, мы перебазировались ближе к станции, полуокружив ее. Установили на позициях оба наших пулемета, распределив сектора обстрела. А потом мои пластуны калмыки забросали здание вокзала бутылками с самодельным напалмом. Разгорелось знатно, большевики прыснули на улицу, как тараканы на свету, и попали под кинжальный огонь наших пулеметов и винтовок. За полчаса все было кончено. Если кто и сбежал пользуясь плохой видимостью, то не больше трети красноармейцев. Все же "золотой мост" для выхода сзади мы им оставили, чтобы друг друга не перестрелять. Да и мало нас было для полного окружения, прорвались бы они все равно.
Затем, проспав немного до одиннадцати часов, я выступил на организованном митинге.
— Большевики полагают, что есть два сорта людей в России: те, кто за них, и те, кто против них, и нет человека среди вас, который мог бы остаться в стороне от этого выбора, — энергично вещал я толпе собравшихся людей. — Или вы воюете за большевиков, или вы сражаетесь с ними, и это не мое решение — это то, что решили красные "товарищи". Если большевики опять придут, то, черт побери, я буду драться с ними так, как я хочу, и побью их, как мне нравится, и я не буду нуждаться в вашей помощи!