колыхались и сплетались, словно ядовитые черные гадюки в весенней свадебной пляске. За ними, дальше, виднелись другие, более крупные, двигающиеся пятна. То были орудия, зарядные ящики, броневики, автомобили, повозки. Все это обильно расползалось по равнине, резко меняя ее обычный пустынный вид. Казалось, будто на широкую степь хлынула волна солдатских мундиров, как океанские волны накатываются на пляж. Вражеская рать выглядела устрашающе огромной. Мне это зрелище напоминало ковер в детской с расставленными на нем игрушечными солдатиками и выглядело оно так же великолепно, как парады и смотры на живописных полотнах.
Вдруг, в сырой утренней мгле, блеснула зарница и прогремел орудийный выстрел. Дымный след от снаряда прочертил в воздухе тонкую серую полосу, которую могли разглядеть только те, кто находился непосредственно под траекторией полета снаряда. Над степной равниной, раскалывая воздух, пронесся глухой, злобный вой. Белое облачко дыма поплыло вверх, а тяжелый снаряд шмякнулся в кусты придомового палисадника и, разметав листья и куски мокрой земли, посек осколками упавшее деревце, ответившее на удар слабым фонтанчиком бледной трухи. Стаи птиц поднялись из гнезд, громко выражая протест против подобного вмешательства в их частную жизнь. Один из осколков попал испуганной дворовой собаке в бедро, и та завертелась на месте, визжа. Выстрел подхватили, гулко затрещав, далеко впереди, пулеметы. Начинался бой. Мы отменили смену войск на позиции и подняли все наши полки по тревоге.
Под прикрытием огня нескольких батарей, большевики крупными силами вели энергичное наступление на Заплавы. К ним непрерывным потоком шли подкрепления из Новочеркасска.
Следя за движением противника, мы определили, что большевики главный удар направляют на наш правый фланг и тыл, стремясь отрезать нас от "Северной группы".
Наши жидкие передовые цепи, сбитые красными, под звуки непрерывной канонады, постепенно жались к станице. Казаки понемногу отступали, перед превосходящими силами врага. Подтянув ближе свои батареи, большевики с открытых позиций, стали безнаказанно громить уже сами Заплавы. Наши 3 орудия (одно мы все же починили) стреляли редко, так как у нас оставалось только 40 снарядов. Всем было строго приказано беречь снаряды и патроны и стрелять лишь наверняка. Слабый наш артиллерийский огонь, конечно, придавал красным определенную храбрость. Многочисленные броневики противника и грузовые автомобили с установленными на них пулеметами, временами, нагло подскакивали к станице и почти в упор расстреливали ее защитников. Отовсюду мне сыпались доклады, один хуже другого.