Этот зараза расхохотался.
— Вот ни капли не смешно, — обиженно надулась я, когда он обнял меня и привлек к себе. — Я, между прочим, не только себя кормлю!
— Родная, почему те, кто сидел за столом, успевали не только есть, но и участвовать в разговоре?
— У них опыта больше, — фыркнула я. — Так когда состоится то чаепитие?
— Завтра днем. Заодно сможешь продемонстрировать свои произведения искусства.
Опять издевается. Вот возьму и надену все и сразу!
— И о чем мне с ней разговаривать? Мы совершено чужие люди, нелюди. Неважно.
— О чем угодно. Можете поговорить о погоде, можете помыть кости мужьям. Я лично не против.
— А тебе это зачем?
— Помимо того, что я окажу услугу послу эльфов?
Я недоуменно моргнула. Потом до меня дошло. Чаепитие с кронпринцессой — мероприятие неофициальное. И если жену посла примут здесь, во дворце, причем примут как равную, то в остальные домах высшего света она сможет появляться. Наверное. В любом случае она почувствует себя важной персоной. А когда у жены настроение хорошее, то и муж обычно рад бывает.
— То есть через меня ты решаешь государственные вопросы, — проворчала я.
— Конечно, милая. Для этого обычно и женятся, — поддразнил меня Леонид.
Нет, ну я ж говорила: зараза!
— Между прочим, Пушок скоро в дверь не влезет, — сменила я тему.
— Значит, расширим входные проемы, — беззаботно пожал печами Леонид. — Катгер важнее стен дворца.
Вот так вот, да? Ради божественного животного можно принести в жертву архитектуру дворца. А ради жены?!
Чаепитие, чаепитие… Нет, чтобы по городу прогуляться, в магазины заглянуть, поторговаться с продавцами, присмотреть что-нибудь интересное… В общем, развеяться. Нет, нужно, как и положено аристократам, сидеть в одной из комнат дворца.
Я ворчала про себя скорее для приличия, чем действительно от недовольства. На днях должна была вернуться из своей длительной командировки Агнесса, и вот тогда действительно у меня появятся причины выражать недовольство. А сейчас…
За несколько минут до начала чаепития в выделенной для этого гостиной появился Пушок. Неправильный катгер, он питался и на кухне, закармливаемый слугами, и от эмоций Леонида, и теперь вырос до размеров взрослого бульдога минимум. Этакая наглая пушистая туша, с удовольствием ложившаяся на мои колени и придавливавшая меня своим весом.
— Совесть у тебя есть? — риторически спросила я, поглаживая нахала за ухом.
В ответ раздалось довольное урчание. Какая там совесть. В этой туше никакой совести никогда не было, и главное — не предусматривалось!
В такой позе, сидящей в кресле и гладящей катгера, меня и застала супруга эльфийского посла.