Лема тихо подкралась сзади и обняла, прижавшись щекой к его спине.
− Что тревожит моего амаи? – спросила она. – Роуг, я же вижу: что-то случилось. Прошу, не молчи.
Он развернулся, перебрал пальцами ее длинный локон. У Лемы роскошные волосы: тяжелые, блестящие. Обычно она собирает их в высокую прическу или прячет под украшением из цветов, как положено несвободной дрогийке. И только в спальне распускает локоны специально для него.
− Лема, нам надо серьезно поговорить, − выдавил Роуг. – Скоро начнется непростое время, и я хочу уберечь тебя и детей.
− Вы уже… − она все поняла и не окончила фразу. Нельзя говорить о таких вещах даже в собственном доме.
− Да, ты права. Грядут перемены, к которым мы так долго готовились.
В глазах Лемы застыл испуг, но Роуг продолжал спокойным тоном:
− С рассветом ты и дети уедите из столицы. Я нашел тихое, безопасное место, поживете там, пока положение не изменится.
Она опустила взгляд, по щеке покатилась слеза.
− Я не хочу прощаться, амаи, − шепнула Лема.
− Я тоже, − ответил Роуг и притянул ее к себе.
Остаток ночи Роуг глаз не сомкнул. Все блуждал в мрачных мыслях, обдумывал, взвешивал. Перед внутренним взором раскинулась тактическая карта с кораблями Свободного Флота и теми, что остались верны Алвахту. Последние значительно превосходили числом, дислоцировались частично в космической зоне Империи, а частично на орбите Руш. Вывести корабли Свободного Флота просто так не получится. Им придется стремительно уходить к Руш, завяжется жестокий бой. Вся надежда на внезапность; на то, что случится государственный переворот. Тогда правление перехватит Сенат, приказы будет отдавать Инаор, и никто не помешает кораблям пройти границу.
Пока Роуг одевался, Лема уже разбудила детей. Сегодня привычного рассвета не было, в Длинную Ночь планету окутывал мрак затмения – прекрасный, холодный. Роуг вдруг подумал, что эта ночь действительно станет самой длинной в истории Дрогийской Империи. Возможно, ее назовут «Ночью Перемен».
Роуг застегнул китель на все пуговицы, закинул шлейку дорожной сумки на плечо и бросил короткий взгляд на кровать. Простыни и покрывало смяты, подушки разбросаны. Лема сказала: «Не стану застилать. Мы скоро вернемся, тогда и сделаю». Роуг невольно улыбнулся, она всегда умела переиначить неприятности в свою пользу.
В гостиной дети возились с сумками, Кара громко смеялась, а Маис дразнил сестру. Лема наблюдала за ними со снисходительной улыбкой, но в ее глазах Роуг видел тревогу и печаль.
− Готовы? – спросил Роуг. В голосе звучала фальшивая радость.