Телесная трансформация стала не единственным пределом, что нарушил Малк в истории с призраками. Случился ещё один прорыв и было с ним связано столько всего непонятного, что он уже и не знал как к этому вообще относиться. Пусть скачкообразный рост контроля над марионеткой и сложно назвать чем-то плохим, но весь вопрос в том, каким образом он был достигнут. Нет, в том, что Малк самостоятельно достучался до поглощённой гомункулусом Родословной ничего необычного не было. Зря что ли столько времени учился работать с духовным резонансом и извлекать таящееся в чужой крови Наследие? Малка беспокоило, что это произошло удивительно легко, именно в нужный момент да ещё и одновременно с крайне удачным для Малка выплеском магии.
Всё это выглядело так, словно полуживую куклу кто-то предварительно подготовил. Обработал и привёл к нужному состоянию. И хотя впоследствии Малк ясно ощущал как с каждым ментальным контактом след его сознания всё глубже и глубже отпечатывается в магической структуре йорроховой твари, прежнего доверия у него к ней уже не было. Можно, конечно, списать всё на эффекты от спонтанного пробуждения Родословной, но… Девятеро! Что если Малк прав и внутри марионетки полно других секретов? Подходящих пусть не шпиону — эту нишу плотно занял череп демона, — а, например, надсмотрщику или убийце? Разве столь далеко идущее планирование не в духе господина Тияза?
От такого предположения холодок бежал по коже. И хотя оно виделось достаточно разумным — иначе как проконтролируешь сохранность переданных на хранение ненадёжному ученику артефактов, — легче всё равно не становилось. Руки так и чесались взяться за гомункулуса всерьёз: влезть ему в башку, покопаться в цепочках уплавляющих знаков Руноглифа, поиграть с содержимым Дворца Духа. Однако потом Малк вспоминал о болтающемся на поясе «украшении» в виде черепа — к слову совершенно невидимом для окружающих — и всё желание экспериментировать моментально пропадало.
При таком наблюдателе за некоторые линии лучше было не заступать!..
Два Мастера встретили Малка дождём, скользкими досками причала и адской грязюкой единственной местной улицы. Что, впрочем, ничуть не уменьшило его впечатления от самого острова. Потому как после Фляка и Пучи он наконец оказался в некоем подобии цивилизации. Некое подобие набережной, полсотни аккуратных двухэтажных домиков с черепичной крышей, тротуары из дубовых плах, сверкающая огнями таверна и, Йоррох побери, даже масляные уличные фонари — уж чего-чего, а увидеть подобное в Яванском поясе он точно не ожидал.