Ветер был злой. Очень тяжелый ветер. Я стояла на крыльце морга и, чтобы не замерзнуть, приоткрыла дверь, из которой тянуло запахом трупов и формалина. Я не знала, чего жду. Мне велели ждать, я и ждала. В коридор выглянул большой мужчина с лысиной. Он громко крикнул, что я создаю сквозняк. Я спросила, можно ли мне ждать в помещении, он ответил, что я не имею права ждать в помещении. Сказал, чтобы я ждала на улице. И я закрыла дверь.
Я курила и рассматривала полуразрушенный двор морга. В этом ветре он казался грязным и страшным. Обколотая бетонная урна для окурков, изувеченный панцирный забор, рассыпавшиеся ступени. Я не знала, сколько мне еще нужно было ждать. Пришла СМС от Андрея, он спрашивал, что происходит. Я ответила, что не знаю, что происходит, просто жду. Мне велели ждать. Вот я и жду.
Ее мучил кашель, и дыхание было сиплым. Я говорила с патологоанатомом, после того как забрала прах. Это была молодая девушка лет двадцати пяти, крашеная блондинка с нарощенными ресницами и татуажем на бровях. Очень маленькая. Я спросила ее, от чего умерла моя мама. Патологоанатом поднесла к глазам сведенные большой и указательный палец с наращенными ногтями и показала, какого размера были метастазы в легких. А потом немного свела пальцы и показала, какого размера были метастазы на позвоночнике в районе поясницы. Я спросила ее, в каком состоянии были женские органы, и она ответила, что матка и яичники были у мамы как у молодой девушки.
Патологоанатом сказала, что мама умерла от отека мозга. Когда перестает работать печень, вся жидкость скапливается сначала в легких, потом идет в сердце, потом перестает работать мозг. Вот и все. Она несколько дней лежала без сознания с искусственной вентиляцией легких. Ей не было больно, врачи кололи обезболивающие препараты.
Последний год был весь ожидание. Когда после химий и облучений у мамы нашли маленький метастаз в печени, я начала ждать. Все тихо стали ждать. Только все ждали чуда. А я чуда не ждала.
Год ждать смерти – это не то же, что год ждать чего-то другого. Год ждать смерти – это как ждать горя и облегчения одновременно. Год ждать смерти – это долго и муторно. Год ждать смерти – это не то же, что ждать переезда или выхода книги. Кажется, что каждая минута теперь – это возможность чуда и не найденного до этого счастья. Но это не так. Это тяжелое время преждевременной скорби. Потом я ждала еще две недели, когда мама совсем перестала вставать. Эти две недели были как большое время беды. Бесконечное время тишины.
Ровно неделю, пока мама умирала, я жила в ее квартире. Я ходила в магазин и приносила ей цветы и подарки. Каждый раз, поднимаясь по лестнице в подъезде, я думала, что, пока меня не было, ее не стало совсем. Но она все еще была жива. Она невидящими глазами смотрела телевизор и молчала.