Я ехала по забытому мутному городу на окраину. Там меня обещала вписать к себе незнакомая феминистка, которую я нашла через поэтическое сообщество. Машина подкатила к несуразной новостройке на пустыре. Я стояла и смотрела на окраину Новосибирска. Она была муторной в свете утреннего апрельского солнца. Мое шерстяное пальто с поддетой под него тонкой пуховой курточкой совершенно не грели. Я остановилась и закурила; я хотела поздороваться и показать городу маму, но город не ответил. Из подъезда выскочила маленькая злая такса, за ней вышел угрюмый мужик в лыжной куртке. Такса меня обнюхала, а мужик покосился. Я была одета по-весеннему, но в Сибири все еще тянулась злая зима. Моя морковная сумка пылала пятном на серой земле газона. Я не докурила сигарету, затушив ее о край консервной банки, служащей приподъездной пепельницей, и позвонила Маше. Маша спустилась ко мне с маленькой собачонкой на руках. Она объяснила, что, пока она гуляет с Чарли, я могу идти на седьмой этаж, там дверь открыта.
В темном широком коридоре я разулась и пошла мыть руки. Маша по возвращении отметила мой летний наряд и предложила чай.
Мы сидели и болтали. Она не обратила внимание на деревянный ящик, но знала, что там, я ее предупреждала. Никто не хотел говорить о смерти. Смерти все смущались и боялись.
Проснулась ее девушка Зоя. С Машей они чем-то были похожи. Обе крупные, дружелюбные. Только у Зоиного лица бурятские черты, а Маша курчавая блондинка.
Когда Зоя ушла на учебу, я легла спать. Было десять часов утра.
Несколько дней я бродила по городу. Я хотела узнать его черты и не узнавала. Может быть, от того, что он так и не стал мне любимым, и, уехав из него, я тут же вычеркнула его из памяти. Я помнила только одно: Новосибирск – город пыли и ветра. В этом смысле в нем ничего не изменилось. Разбитые, расколотые дороги отдавали ветру пыль, и она стояла сероватой дымкой. Солнце в этой дымке светило крупной белесой точкой. Я приехала на Студенческую, чтобы попасть в кофейню, в которой работала несколько лет. Но кофейня была закрыта, в грязных окнах я рассмотрела разрушенную барную стойку, за которой когда-то стояла. Окна были затянуты тяжелым полиэтиленом, но я смогла рассмотреть валяющиеся на полу стулья и строительный мусор. Вывеска тоже изменилась, теперь она была другого цвета. В соседнем кафе я заказала кофе и сэндвич. Мне понравился приветливый официант, и я спросила его, что случилось с Traveler’s coffee. Тот вздохнул и признался, что компания разорилась пару лет назад. Я сказала ему, что работала в ней когда-то. Оказалось, что парень тоже работал в одной из их кофеен, но, когда они стали закрываться, ушел работать к конкурентам.