«Нужно ещё достроить, мало ли кто полезный придёт с той стороны. В трактире будет моветоном его или их селить», — подумал я.
Не успел я временно попрощаться с Молотовым и его людьми, как меня перехватил на пути в магистрат Швиц.
— Товарищ Киррлис, товарищ Киррлис! — крикнул он ещё за дюжину шагов до меня.
— Слушаю, — недовольно произнёс я.
— Простите, что отвлекаю от дел. Один вопрос назрел, который я не успел уточнить до вашего отъезда.
— Что за вопрос?
— Если не ошибаюсь, вы обещали передать СССР тяжёлые немецкие танки после того, как будет решена проблема с родными ваших людей?
— А-а, всё понял, — догадался я. — Можете забирать.
Однако тот не торопился уходить.
— Не хочу показаться наглым, но можно ли попросить у вас помощь для транспортировки?
Рядом Прохор тут же подал голос:
— Дайте, дяденька, воды напиться, а то так есть хотца, ажно переночевать негде.
— Хорошо, я помогу, — пообещал я Аристарху Ильичу. После удачного соглашения с СССР я был в отличном настроении, покладист и благодушен.
Поблагодарив, Швиц быстро ретировался.
— Чой-то он так засуетился с танками-то? — произнёс Прохор, глядя москвичу в спину.
— Хочет показать свои успехи Молотову с прочими, — ответил я, догадавшись о причинах, которые подтолкнули Аристарха к срочному разговору со мной. — Готов поклясться, что он не станет говорить, когда договорился по танкам со мной. Если, конечно, его о таком не спросят.
— Ага, вот оно как… — хмыкнул беролак.
Остаток пути до моей комнаты в магистрате мы прошли молча и никем не потревоженные. Оказавшись у себя, я первым делом достал папку с десятком бумажных листов. На них с одной стороны машинописным шрифтом были нанесены десятки пунктов моего договора с СССР, несколько подписей и печатей присутствовали на каждом. А её каждый лист светился магией в чародейском зрении. Да-да, мне удалось убедить Молотова заключить соглашение с её помощью. Видать, Советский Союз слишком припекло, раз нарком пошёл навстречу после моего категоричного отказа поверить обычному слову и ничего не несущим строчкам из букв и цифр на бумаге. И я примерно догадываюсь, что их подтолкнуло. Это в зоне, так сказать, моего внимания и присутствия у Красной Армии имеются успехи во фронтовых делах. А вот дальше всё было плохо. Во-первых, так и не удалось снять блокаду Ленинграда. Там немцы так плотно окружили город и нагнали войск, что у РККА, до сих пор не оправившейся после прошлогодних поражений, не имелось ни шанса для прорыв. Во-вторых, в мае у моих союзников случились два невероятно крупных разгрома на юге СССР. Сотни тысяч убитых и захваченных в плен красноармейцев, огромные потери в технике и прочем материальном имуществе. В-третьих, сильное падение духа у граждан и военнослужащих на фоне фронтовых катастроф. А это куда опаснее проигранных сражений. Вот и решились в правительстве сделать ставку на меня. Вернее, на сотрудничество со мной.