Сознание делает едва заметную уступку разуму, но тут же панически сообщает, что весь ракетно-космический комплекс перевернулся вверх тормашками, падает обратно на Землю, и именно поэтому я сейчас вишу лицом вниз. И снова вихрем налетает тревога. По спине маршем проходятся противные мурашки, тело прошибает холодный пот, к горлу стремительной волной подкатывает легкая тошнота. Сердце бешено колотится где-то у самой шеи. Виски железным обручем сдавливает беспощадная невидимая сила.
Чтобы унять бухающее молотом сердце, делаю несколько глубоких вдохов, но проходит еще два или три десятка бесконечно долгих секунд, пока я усилием воли не заставляю себя поверить: все ведь нормально, ракетно-космический комплекс не потерял ориентацию и не перевернулся. Просто все мои ощущения — это следствие того, что резко ушла перегрузка и наступила невесомость.
Как-то сразу успокаиваюсь. Захотелось снять перчатку, поднять стекло гермошлема и вытереть пот со лба. Но еще рано открывать скафандр, нужно дождаться проверки герметичности отсеков корабля.
Я на несколько секунд зажмуриваю глаза, потом распахиваю ресницы и с интересом осматриваюсь вокруг.
Внутри спускаемого аппарата «Знамени» после наступления невесомости всплывают мельчайшие пылинки и соринки, и даже вывалившийся откуда-то из-под кресел и из-за панелей приборов управления мелкий мусор. Конечно, при подготовке «Знамени» к старту все отсеки корабля очень тщательно и по несколько раз чистят, пылесосят на совесть. Но вездесущие частицы пыли, мельчайшие песчинки, какие-то ниточки и прочая сорная мелочь все равно попадают в отсеки при обслуживании корабля расчетами испытателей на стартовой позиции и во время нашей посадки внутрь «Знамени». Тогда, на Земле, они совершенно незаметны для глаз. Да и нет в те минуты нам до них дела. Поверьте, перед стартом в космос, думаешь, конечно, не о пыли и мусоре, а о куда более возвышенных и тревожащих душу материях.
А сейчас, уже в первые мгновения космического полета, весь этот микрохлам всплыл в воздух, и, кувыркаясь в лучах ослепительно-яркого солнечного света, который мощным потоком льется из круглых окошек-иллюминаторов, рассеянным облаком повис в спускаемом аппарате нашего корабля. Песчинки, пылинки и соринки, подсвеченные солнечными бликами, похожи на мелкие звездочки, объединенные в созвездия, которые группируются в микроскопические галактики.
Вся эта «микровселенная» медленно дрейфует перед глазами, и при малейшем движении воздушных потоков в отсеке — стоит только мне или Олегу пошевелить рукой, например, — устраивает хороводы и танцы со сложными спиральными и кувыркообразными пируэтами.