Оливия быстрыми движениями сняла с себя ночное платье и надела светло розовое, при этом, не сводя взгляда с двери. После этого, она взглянула на себя в зеркале и удивленно приложила руку ко лбу, понимая как же по идиотский выглядит.
— Совсем не мой стиль, — сквозь зубы процедила девушка. Затем агент Бекинсаль вновь проверила все до основания. Даже шкаф подвинула, но ничего особенного не нашла. Тогда, разочарованная Оливия подошла к двери и приоткрыла ее. Близняшки стояли напротив, с нетерпением ожидая свою кузину. Как только Оливия вышла, они схватили ее за руки и побежали по коридору. Агент АНБ не могла воспротивиться, но не упускала шанса окинуть взглядом весь коридор. На стенах, в золотых рамах висели портреты не знакомых Оливии людей. Все двери были закрыты.
— Бабуля, кузина вышла! — крикнула одна из близняшек, когда они вместе бегом спустились по лестнице. На таком ходу, Оливия чудом не подвернула ногу, но все обошлось, когда под действием силы ей удалось вырвать хотя бы одну свою руку.
— Правда она красавица? — спросила Марта, обратившись к сидящей в кресле Агнес.
— Она само совершенство, — ответила старшая Бекинсаль и рукой предложила внучке место подле себя. Помещение было большим, увешанным картинами. По углам во всю длину располагались женские и мужские бюсты. Оливия поняла, что это место в доме являлось галереей.
Уже более спокойно, но не менее подозрительно девушка прошла и уселась рядом со своей бабушкой и тут ее взгляд упал на картину напротив. На стене, во весь рост была изображена она сама в длинном сером платье.
— Эта твоя мама, — проговорила Агнес.
— Я помню ее другой, — ответила Оливия, но в чертах лица все же узнавала свою покойную мать. Когда Оливии было тринадцать, ее мать скончалась от трудно излечимой болезни в возрасте сорока лет. Сама Оливия не помнит деталей ее смерти, да и лицо матери со временем расплылось в ее памяти. А фотографий не было, она никогда не разрешала себя фотографировать, за что после ее смерти Оливия очень долгое время на нее злилась, ведь та не оставила о себе никакой памяти. Но теперь, вглядываясь в эту картину, Оливия все же находила некие общие черты матери. Особенно взгляд. Отец часто говорил, что взгляд Оливия унаследовала от матери.
— На этой картине ей двадцать три. Уверенно, что с возрастом она изменилась, — ответила женщина и Оливия заметила, как по щеке Агнес пробежала слеза. Сомнений не было, эта женщина вполне могла быть ее бабушкой, ведь родственников с материнской стороны Оливия не знала.
— Вы знаете зачем я…, - Оливия не договорила. Вопреки всем догадкам и теориям, она все равно ощущала какую-то маленькую деталь, так сильно не вписывающаяся в саму ситуацию.