— Им не помочь!
— Я объеду… — Рент подался вперед. Почти приник дрожавшими губами к рулю.
Небрежным ударом бронетранспортер подцепил «лейсмар», и машина воспарила… Приземление произошло в гаражном комплексе, изувеченном взрывами, — среди зубьев стеновой обшивки и горевших остовов.
— Не знал, что это так летает. — Михаил тряхнул головой. Звенит? За черными лентами дыма слышались отголоски стрельбы и рев моторов. Пахло жженой резиной.
Машина лежала кверху днищем, беззастенчиво демонстрируя небесам расписанную грязью подвеску. Со стороны пассажира изломы двери подпирала груда камней. Михаил дернулся пару раз, пытаясь выбраться. Пустое. Ему тут возни на полчаса. А палачи ждать не будут — намотают на траки, и никто не узнает, где юное тело димпа обрело последнее пристанище
— Выбирайся, — решительно потребовал Михаил у попутчика.
— Я не могу, друг. Беги один…
— Пошел на хрен, герой! Выбирайся!
— Конечно, сейчас…Не волнуйтесь, я не подведу…
Со стороны Рента заскрипела дверца. Звякнуло стекло.
— Дай я! — Извернувшись, Михаил ударил по двери ногой. Металл со скрежетом поддался, выгибаясь дугой. Повеяло свежим воздухом. Закружили в безмолвном хороводе хлопья сажи.
Со стоном Рент вывалился под открытое небо и безвольной амебой распластался на обваленной стенке гаража. Михаил его понимал…
Рев двигателей бронетехники стал ощутимо громче.
— Мне не дойти. — Рент приподнял голову. Одним рывком Михаил поставил его на ноги.
— Напрягся и бегом домой!
Они побежали. Вопреки усталости и боли — наперекор бунтующему телу. «Я не всесилен», — констатировал Михаил. В какой-то мере это радовало — к роли монстра он еще не готов.
Споткнувшись, Рент упал. Всхлипнул:
— Давайте остановимся. Ведь тихо кругом.
Михаил прислушался. Действительно тихо. Он сел на поребрик тротуара и с облегчением вытянул ноги. Машинально шаркнул ладонью по кляксе грязи на правой штанине …
— Далеко нам идти?
— Сейчас выйдем на Золотую улицу. Она нас выведет к Липовому проспекту, а там минут пять ходьбы будет. Белокаменный бульвар…
— Не близко, — подвел итог Михаил.
Кивнув, он нервно зыркнул по сторонам. Взгляд остановился на дереве, растущем во дворе двухэтажного особняка с наглухо заколоченными ставнями. Никакой забор не мог скрыть красоты розовых мелких соцветий. Не будь они розовыми, Михаил с уверенностью предположил бы, что видит яблоню — весенняя яблоню.
Рент вздохнул:
— Красиво, правда? Яблоня цветет и мир кажется светлее. Солнце не греет, а она все равно цветет. Снесут ее…
— Старик прав, все знакомо и все не так, — тихо сказал Михаил. Несколько громче он добавил: — Значит весна…