…Утреннее небо играючи обволакивало флайт, летевший к городской окраине. Урбанистический пейзаж новостроек, строгие шпили средневекового квартала, перья облаков и транспортные проблесковые огни — полет щедро одаривал впечатлениями разыгравшееся любопытство. Николай в сотый раз проверил экипировку. Туалетные принадлежности, палатка, взятая в туристическом агентстве, пищевой синтезатор, бытовая мелочевка, запасная одежда — достаточно для комфортного визита на природу. Благо лететь недалеко — к Алой реке, что протекала километрах в пятидесяти от городской черты — среди девственных рощ и полей, как уверяли турагенты.
Путешествие к Восточному океану он забраковал — там сейчас от туристов не протолкнуться. А биться за место под солнцем не хотелось. Одиночество предпочтительней — время подумать, осмыслить события, наметить планы. Адаптационная программа трещала по швам, ее необходимо менять и лучше выйти на руководство КОМСКа с правильно сформулированными предложениями. Диссонанс в душе требовал решения.
Николай сверился с часами. Ровно на сороковой минуте полета тронул штурвал ручного управления. Флайт устремился к травяному ковру. Спустя пару секунд гул двигателей сменился щебетом птиц. Тихо плеснула вода, омывая сокрытую ивой заводь.
— Алая. — Николай выбрался на берег. Красное глинистое дно реки объясняло название. Речные красоты потрясали, наполняли чувства легкой ностальгией. Воздух чист и свеж.
Он неспешно установил палатку, развернул бытовое оборудование. Правильный отдых не терпел суеты. Возможность мирно устроиться над речным откосом и в ленивых токах мысли обдумать меню обеда почиталось за счастье. Пока пищевой синтезатор с довольным урчанием перерабатывал сырье, Николай искупнулся в чистой прохладе… и всецело погрузился в нирвану.
Вечер рванул звездами и всполохами костра. Сидя на замшелом валуне, Николай обстоятельно хлебал уху и наблюдал за вереницей искр, что уносились ввысь.
Миг истины, единения и красоты.
«Сортирчик бы» — Он зевнул: усталость сковывала веки. Борьба длилась недолго; спустя полчаса Николай перебрался в палатку, притерся к неровностям матраса и стремительно провалился в сон.
Знакомое одуванчиковое поле вспучилось белой полусферой. «Что-то новое», — вспыхнула мысль. И пропала, растворенная болью.
Небо полоснул отчаянный крик…
Холодный и одновременно обжигающий снежный вихрь захлестнул Николая, увлек на дно… Трепет свечи; далекий огонек сознания неумолимо мерк, вопреки стараниям. «Нет!» — хрип несуществующего горла.
Стальные иглы окрасились призрачной кровью. Раздираемый ими Николай корчился в судорогах, ломая суставы и плоть, взлетая и падая, молясь и отчаянно ругаясь… пока не канул в бездну тьмы.