Вампиры не стареют: сказки со свежим привкусом (Греттон, Мёрфи) - страница 19

Позднее, уже после того, как всё закончится, я буду спрашивать себя, могло ли всё получиться иначе, если бы я что-нибудь сказал. Извинился за то, что повел себя, как мудак, признался бы, чего я хотел и почему меня так интересовали эти Парни, рассказал о том, что чувствую из-за мамы и всего остального. Может, Навея бы что-нибудь ответила и какими-нибудь волшебными словами или теплым прикосновением изменила бы всё. Но я этого не сделал, она, соответственно, тоже, и всё пошло именно так, как уже случалось в нашем умирающем городке, названном в честь кровавой резни.

На следующее утро я обнаруживаю, что напеваю песню Парней Кровавой реки в душе. И позднее, пока варю яйца на завтрак. И снова, когда подготавливаю для мамы лекарства на день, раскладывая их в маленькие отдельные чашечки, чтобы ей не пришлось угадывать дозировку.

И я понимаю, что мне придется принять тяжелый факт. Навея, может, и не верит в Парней Кровавой реки, но я-то верю. Я верю в них всем своим сердцем. Сердцем, которое словно рассыпается в пыль в моей груди, сердцем, израненным настолько, что иногда мне кажется чудом, что оно вообще еще бьется.

Еще год назад, полагаю, мое сердце было достаточно нормальным для подростка моего возраста. Но потом мой двоюродный брат Уоллес умер от передозировки наркотиков, мой друг Роки переехал обратно к отцу, живущему в большом городе, и, как только начался учебный год, заболела мама. Поначалу никто не верил, что она тяжело больна, и я меньше всех, но к октябрю она уже постоянно ездила в больницу, а доктора давали ей всё меньше и меньше времени. А потом однажды вечером мама усадила меня после ужина, за которым ей было совсем плохо – она без конца кашляла и дышала со свистом, – и рассказала мне правду. Ей не становилось лучше. Если быть точнее, ей становилось всё хуже.

– Это последнее Рождество, которое мы проведем вместе, – сказала она без обиняков, просто как есть. – Тебе скоро исполнится восемнадцать. Привыкай жить сам по себе.

Но дело в том, что я не хочу жить сам по себе. Некоторые хотели бы, я знаю. Они видят в этом независимость. Свободу. И не сказать, чтобы я не хотел когда-нибудь стать самостоятельным. Когда-нибудь, возможно. Просто не в этом году. В смысле, я уже потерял Уоллеса и Роки, а теперь еще и теряю маму. И мне кажется, что если я не буду осторожен, то следующим, кого я потеряю, буду я сам.

– Эй, Лэндри, – зову я, выкладывая бекон на гриль. – Когда ты добавила в автомат песню о Парнях Кровавой реки?

Лэндри работает с книгами в своем кабинете, но оставила дверь открытой, чтобы следить за тем, что происходит на кухне, а если быть точнее, за мной. Повар сообщил, что заболел, так что я в запарке пытаюсь в одиночку справиться с вечерней сменой на кухне. Закусочная такая маленькая, что я делаю понемногу всего. Уборка, готовка, обслуживание клиентов. Я не возражаю. Это значит, что в день зарплаты у меня в кармане окажется больше денег и я смогу купить больше лекарств для мамы, а вкусы большинства людей здесь довольно просты. Пока я могу разбивать яйца и собирать бургеры, у меня всё в порядке.