Лицо верховного иерарха побледнело. Побелевшими костяшками он вцепился в столешницу, а глаза превратились сплошные шары мистического света. Предметы в зале стали подниматься в воздух, пронзительный мощный порыв ветра сорвал окна с петель, и звон разбитого стекла заполонил комнату. На небесах за окном начали сгущаться тучи. С громким треском по полу и столу прошли, чуть змеясь, большие и толстые трещины.
— Я думаю, этого достаточно, чтоб продемонстрировать серьёзность ваших намерений, ваше святейшество. — разнёсся мягкий голос мастера Клавдия по комнате.
Этериас опомнился, растерянным и слегка неверящим взглядом мазнув по разрушениям, причинённым им самим. Сквозь сорванные окна дворца разнёсся гром, и дождь забарабанил по крыше. Деревянной, шаркающей походкой верховный иерарх поднялся из-за стола и направился к сорванному окну, устремляя взор в плачущие небеса.
Король молча, жестом приказал всем покинуть комнату. Ослушавшихся не было. Оставшись в наедине со своим гостем, Кормир II Ренегон подошёл к выбитым окнам, и вместе с последним верховным иерархом посмотрел на набирающую силу грозу, что затмевала синие небеса и поглощала белые облака, совсем недавно мирно плывущие по небу. Синий и белый были цветами его династии, и именно поэтому происходящее казалось ему столь символичным.
— Грядёт буря. — тихо произнёс король.
И похоже, он отнюдь не имел ввиду непогоду.
— Я не верю. — прошептал Этериас. — Я говорил с ним во время прошлого Конклава. Я помню, как Отец улыбался, смотря на меня, как на неразумного ребёнка, что рассказывает об успехе в своих первых детских играх. Я помню, как он учил меня основам высших степеней искусства: как чувствовать мир вокруг себя, как никто прежде, как обратить само мироздание в щит, что спасёт меня от любой беды. Я просто не могу поверить в то, что он гневается на меня.
— Может, и нет. Вы последний, кто остался в живых из всех, кто когда-либо говорил с нашим создателем. Думаете, мне нравится такой поворот событий? Веками Ренегон был старейшим и самым уважаемым королевством людей. Священная земля перворождения, место, где была сотворена вся людская раса. Веками мои предки делали всё для славы, величия и процветания людского рода, один за другим вкладывая себя в служение людскому роду без остатка. С раннего детства я делал всё, чтобы соответствовать этому великому бремени, что выпадает на наш род. И на этом Конклаве впервые за всю свою жизнь я почувствовал, как на меня смотрят с презрением.
— С презрением? — удивлённо посмотрел на короля верховный иерарх.