— Сказали, просто поговорят.
Ладно. Все равно в этом деле все через ж…
— Ты Богдана Жераича — знаешь? Кто он такой?
— Конечно.
Я кратко пересказал Луке содержание разговора с Йованичем. Только не упомянул про высочайшие интересы.
— … вот так вот.
…
— Дело стало политическим. И сильно политическим. Лучше тебе сойти с поезда.
— Это как?
— Так. Я уехать могу, если что
— Я тоже могу. Нам, сербам не привыкать, уезжать.
— А семья твоя тоже уедет?
…
— Если хочешь идти дальше — иди. Но скажи — зачем. Правду скажи.
Лука задумался
— Знаете… сербам одно дерьмо достается.
— Это как?
— Да так! У нас ни одного нормального политика не было!
— А Милошевич?
— Дерьмо! Знаете, что он со Стамболичем сделал14?
— То есть, ты хочешь идти до конца, так?
— Да — угрюмо сказал Лука — много всего сделалось… я не остановлюсь.
— Тогда вот что. У тебя есть, где переночевать?
Лука вытаращил глаза
— При чем тут это?
— При том. Больше домой не возвращайся. Я тоже съеду с гостиницы, найду, где переночевать. Может, эту ночь даже в машине.
…
— Телефон свой оставь у друзей. Купи какой-нибудь с рук…
— Так нельзя. А если что… у нас схема оповещения… я же офицер.
— Мы работаем по указанию сверху. Никакие оповещения больше нас не касаются. Как думаешь, они нас нашли в Сомборе?
…
— Выследили по твоему сотовому, иначе никак. Про сотовый забудь. Как и про звонки родным. Мы уходим в автономку.
Информация к размышлению. Сербский путь часть 8
История межвоенной Югославии — это история маленьких побед и больших разочарований, это история людей, которые как деревья — были вырваны с корнем из родной почвы и теперь как то приспосабливались жить без нее. Было создано государство, которого до того никогда не было и которое теперь как то должно было жить.
Были и победы. Кто, например помнит что до войны — между Загребом и Белградом пустили одну из первых в мире скоростных магистралей, поезд, построенный при помощи немцев — развивал до ста шестидесяти километров в час. Но построить железную дорогу проще, чем единую страну — и строители о том не раз убеждались.
28 июня 1921 года, в день Видовдан была опубликована Конституция сербо-хорвато-словенского королевства. Для сербов это был святой день. Для хорватов, словенцев, а тем более мусульман — он ничего не значил.
Возмутителем спокойствия был Степан Радич. Его Хорватская республиканская крестьянская партия (HRSS) была самой крупная оппозиционной политической силой в Хорватии, и она призывала к бойкоту выборов в учредительное собрание, так как осуждала «централизаторов» и «великосербистов». Это подложило бомбу под государство с самого его начала — так как партия не участвовала в первых выборах, она не была услышана, но ее влиятельность — всегда подрывала легитимность любого парламентского собрания без нее. Радич был крайне упрям. И обидчив. Но у его упрямства имелись основания. Хорваты — имели давнюю традицию автономии, свой парламент, иллиристы (сторонники единства) составляи лишь часть общества. В Хорватии было много людей, которые во время войны воевали на стороне Центральных держав — и сейчас они чувствовали себя проигравшими. Сербы же, понесшие в Первую мировую войну потери большие чем любой другой народ (погиб каждый пятый серб) имели на все претензии один ответ — : «Али ми смо ратовали!» — «Но мы воевали на войне!». Кроме того, сербы имели опыт независимости, а хорваты — нет.