Оглянувшись через плечо, он увидел, что их преследуют – тем же путём, что и они, двигалась длинноногая тень со сломанным хвостом, – но решил не говорить об этом Флоре.
Мягкая земля чмокала и чавкала под ногами. В клубящемся тумане было трудно что-то разглядеть впереди. Пип старался не думать о червях-соплеходах, ползающих по коже и пытающихся добраться до его внутренностей. Не раз ему казалось, что он слышит приглушенное хихиканье, доносящееся из тростников, и видит блеск наблюдающих за ними глаз…
Время от времени Пип и Флора принимались звать Горбо – громко говорить они не осмеливались, поэтому произносили его имя шёпотом. Ответа не было.
– Его забрали болотные гоблины. – Флора явно не была настроена на весёлый лад. Она прижимала к себе спящего Тигра, чтобы совсем не пасть духом. – Или его утащили вниз грязевые обжималы. Или…
– Нет, не утащили! – Пип очень не хотел, чтобы это было правдой. – Смотри, бабочка! Две, три бабочки. Их много.
Вокруг детей реяли чёрно-зелёные крылышки.
– Ой! – Одна из бабочек села на шею Флоры. Девочка попыталась смахнуть летунью, но та успела присосаться к её горлу. – Это бабочки-вампиры! Сбрось её с меня!
Пип сорвал насекомое с шеи Флоры, и ему очень не понравилось ощущение маленького волосатого тельца между пальцами. Теперь бабочек стало ещё больше, они облаком клубились над Флорой, привлечённые капелькой крови на её коже. Пип сдёрнул с себя снергскую курточку и принялся хлопать ею по бабочкам. Пригнув головы, шлёпая себя по шеям, дети пустились бежать – насколько можно было передвигаться бегом по этой болотистой земле. Время от времени один из них оступался и проваливался по колено, и тогда второму приходилось останавливаться, чтобы прийти на помощь.
Наконец бабочки остались позади. Туман немного рассеялся, земля под ногами стала твёрже. Дети замедлили ход, чтобы перевести дыхание, и тут предрассветную тишину неожиданно прорезал отвратительный душераздирающий вой.
Пип вздрогнул.
– Что это?
– Я думаю, – сказала Флора, тяжело дыша, – что ты наступил на слизня-завывалу.
Вой не умолкал ни на секунду, он наполнял уши и леденил кровь, как клич волка, воющего на луну. Тигр пробудился от своего колдовского сна и жалобно заскулил. Первому слизню ответил второй, к ним присоединился ещё один, звук разросся так, что стал совершенно невыносим. В отчаянной попытке спастись от воя дети опять пустились наутёк. Они бежали, пока не оставили болото позади. Под ногами была твёрдая земля. Горестная песня слизней всё ещё звенела в их ушах, поэтому дети не услышали топот копыт, а когда услышали, было уже поздно.