То есть это еще не предел? Я обвела взглядом тяжеловесные, но прекрасные человеческие дома, витые башни орочьего племени, островерхие пирамиды саффов. Столица из воспоминаний Апофиса меня не впечатлила и терялась на фоне Вайормона. Если за сто с небольшим лет все так сильно изменилось…
– Какая она, королева? – вырвалось у меня.
– Ее почти не видно. – Мишка не удивился смене темы, неспешно шагал рядом, как и я, вертел головой по сторонам. – Даже свой трон она поставила за левым плечом сына, теперь уже внука. Ходит, кланяется ему. А сама так смотрит… – Он поежился. – Страх берет. Другие не видят или притворяются слепыми. А у меня дар Храма Пути. Я эмоции чувствую. Например, вижу, как ты маешься. Апофис не муж тебе, да?
– Муж! – возмутилась я.
– По бумагам, может, – спокойно ответил этот наглец. – Но телом не муж. Я его сегодня предупредил. Любой благословленный менестрель или сильный маг поймет. Он ведь тебя спасает?
– С чего ты взял? – Злость прошла. Ну видит человек скрытое, что удивительного. Тут все с суперсилами, одна я бездарная.
– Ты дерзкая, сильная, у тебя волосы короткие, но ты не тальорэ.
«Не гладиаторша», – вспомнились мне пояснения служанки Карло.
– Характер другой. Движения иные. Значит, тебя постригли для жертвоприношения огнепоклонникам.
– Не угадал, – ответила я.
Он замолчал, озадаченный. Нет уж, товарищ поп-звезда, зубы мне не заговоришь.
– Давай подробней о королеве. – Я вернула его к прежней теме. – Что ты почувствовал?
– Когда я был маленьким, в наш поселок приезжал зверинец. В одной из клеток была старая медведица. Она тогда меня сильно испугала, потому что посмотрела как на еду. А ночью сбила лапой замок, растерзала охранников, ворвалась в ближайшие дома, убила семерых, прежде чем прибежал наш маг и заморозил ее насмерть. Королева смотрит так же.
Он помолчал, оглянулся по сторонам. И, наклонившись к моему уху, прошептал:
– Для посторонних взглядов король пуст. Совсем. Не как кувшин, иссушенный жаром печи. Не как карман после гулянки. Скорее как склеп. Даже я не смог заглянуть за защиту, поставленную королевой внуку. И за защиту твоего мужа тоже не смог. Он весь – сплошной щит. Иногда я ловлю эхо его эмоций, но оно слабо и невнятно, как бормотание бредящего больного.
– А Радесса Фае? – вырвалось у меня. Произносить ее имя оказалось неприятно, будто жабу потрогала или паука.
– Зависть, боль и ненависть. Ненависти больше.
Ух, как все сложно и интересно!
Ближе к вечеру заморосил дождь, вынудив нас вернуться в гостиницу, расползтись по комнатам. Ненадолго. Возвратились Рэй и Апофис. Оба пьяные. Светоч цеплялся за моего «муженька» и горланил непристойные песни.