– Как не есть, батюшка, – ответил «колдун», – золотишко-то почти везде есть.
– Ну, коль везде, покажи, где оно здесь.
Рудознатец вытащил рогульку и ну ходить кругами по двору (я еще вчера закопал здесь червонец и приметил место, так «рудознатец прямо по нему уже пару раз со своей рогулькой прошел). Когда мне уже надоело топтание и я хотел прекратить цирк, «рудознатец» встал как вкопанный посредине двора и сказал: «Здесь!»
– Да ну! – удивился я и попросил принести лопату, а вдруг и впрямь клад!
– Нет, батюшка, лопатой не возьмешь, здесь оно глубоко, версты две копать вглубь надоть.
– Это же надо, на две версты вглубь видишь! – притворно изумился я. – А на вершок?
– А на вершок его здесь нет, барин, только на две версты.
Я подошел к условному месту и выкопал червонец, показал его всем и велел: «Гоните его в шею!»
«Народный умелец» не стал дожидаться, пока его вытолкают взашей, а подхватился и под улюлюканье и громкий свист зрителей кинулся бежать. Я обернулся посмотреть, кто так молодецки свистнул, и не ошибся – на крыльце стоял привлеченный спектаклем подъесаул.
– Доброе утро, Аристарх Георгиевич, – поздоровался я с офицером, – не будете ли столь любезны поприсутствовать при экзамене охотников в экспедицию.
Офицер согласился, построил всех в шеренгу и попросил выйти из строя тех, кто служил в армии: вышло шесть человек. Пока подъесаул выяснял обстоятельства службы каждого, поговорил с оставшимися на предмет, кто что умеет. Один был телеграфистом, другой – помощником аптекаря, третий – сапожником, а четвертый ничего не умел. Потом попросил подтянуться на моем турнике: телеграфист подтянулся пять раз, сапожник – четыре, двое только могли висеть. Спросил, кто умеет ездить на лошади – никто (я сам два дня назад только начал ездить в Манеже на смирной кобылке), а стрелять – телеграфист стрелял из ружья «Монте-Кристо» один раз.
Спросил, почему в экспедицию хотят, телеграфист сказал, что любит читать про приключения, двое – что интересно чужие края посмотреть (туристы за бесплатно), четвертый: «Тятя велел» (это тот, что ничего не умеет). Спросил: «А тятя у нас кто?» Ответил, что купец Воробьев. Фамилия показалось знакомой, хоть и распространенной – так и есть, посмотрел в блокнотике список жертвователей: Воробьев Иван Егорович – 10 тысяч. Это что же, деньги заплатил, чтобы сынка на съедение дикарям отпустить или, может, другим способом из мальчика мужчину сделать не получается. Ладно, у нас не воспитательный дом и не лагерь скаутов. Записал фамилии имена и адреса и сказал, что, если надо, их позовут на второй тур испытаний (сто процентов, что не позову) в течение месяца.