Возбуждение в стае доходит до придела, псы уже не просто лают, хрипят, выплёвывая из пастей пену. Белая акула лениво проплывает рядом с берегом, и даже самые смелые собаки выскакивают на берег и с шумом отряхиваются, смешно шатаясь на лапах. Они прекрасно знаю, для акулы нет разницы между человеком и жилистым псом.
Лодка медленно дрейфует к берегу и неожиданно акула скрывается под водой.
— А теперь держись, — белеет от страха Виктор и накланяется над бортом, водя по сторонам копьём. Впрочем, оно для морской хищницы, словно спичка в зад, лишь разозлит.
Проходит время, а нет, уже и глаза болят от напряжения, высматривая в глубине. Вот и собаки волнуются, недоумевают, зачем она бросила лодку? Вновь несколько псов с опаской заходят в воду, но очень скоро распаляются и лают громче прежнего, лишь вожак выжидает на брегу — умудрённая жизнью сволочь.
Как взрыв взлетают брызги вперемешку с пеной, огромная туша как торпеда летит на отмель, истошный визг и жалобный скулёж, белая акула хватает одного пса и сползает назад в глубину.
Антон вскакивает, едва не перевернув лодку, хохочет, бьёт по ляжкам. Виктор с силой усаживает его на прежнее место:
— Что так разволновался? — с укором произносит он. — Становись на вёсла, живее уходим отсюда, за теми скалами собаки нас не достанут.
Они гребут по очереди, лёгкая резиновая лодка уверенно прыгает по мелкой волне. Берег, со сворой одичавших собак, скрывается за красноватыми скалами и вновь он безжизненный и первобытно дикий.
— Как быстро дичает, — Антон сейчас отдыхает и с интересом смотрит на проплывающий берег, но не забывает придерживать копьё, акула может вернуться, что ей для огромного желудка дрожащий тощий пёс.
— Это мы дичаем, — с усмешкой говорит Виктор, с силой налегая на вёсла, — а земля, наоборот, возрождается. Ты посмотри, как изменилось за столь короткий срок. Каменистая поверхность с чахлой растительностью словно взорвалась и распушилась густыми травами.
— Говоришь как поэт, — улыбнулся Антон. — А скажи, кем ты был в прошлой жизни?
Виктор на миг перестаёт грести, пожимает плечами: — Кем я был? — переспрашивает он. — Сам не знаю… человеком… наверное.
— Я имею ввиду, до катастрофы, — уточняет Антон.
— И я это и имею ввиду, — серьёзно заявляет Виктор и усмехается. — Мне многое не нравилось, и было не понятно, почему грамотные, добрые, трудолюбивые люди, как бы они не пыжились, топчутся где-то внизу, а наглые и далеко не всегда умные, но хитрые — на недосягаемой высоте. Почему, допустим, космонавт, выходящий в открытый космос, рискующий каждый миг жизнью или учёный, переворачивающий неким открытием понимание мироздания Вселенной, инженер, конструирующий механизмы и прочие-прочие по уровню жизни далеко относительно какого-нибудь обычного чиновника дорвавшегося до власти или известного пародиста, ростовщика, суживающего деньги под проценты или футболиста…