— Ты не любишь футбол? — не преминул съязвить Антон.
— Обожаю, — хмыкает Виктор, — но только не тот, в котором играют бизнесмены, а тот, где играют патриоты, у которых в глазах не баксы, а флаг страны.
— Как высокопарно, — улыбается Антон.
— Ты думаешь? — Виктор странно улыбается.
— Это, конечно, верно, но природу человека не сломаешь. По своему характеру он хищник и всегда на высоте будут те, кто сильнее, — с сомнением в голосе изрекает Антон.
— Считаешь, что какое-нибудь мурло, путём крупномасштабного мошенничества, ставший олигархом, должен быть сильнее нас?
— Такова жизнь, — опускает взгляд Антон, а в глазах появляется злость. — Большие деньги — большая власть.
— К счастью не у кого сейчас нет денег, — произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.
— Будут, — хмыкает Антон. — Когда-нибудь вернётся на прежние места.
— Не вернётся, уверенно произносит Виктор. — Деньги, конечно, будут, но они станут эквивалентом труда, а не наживы.
— Каким образом? — в глазах Антона неприкрытый скепсис.
— Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя будет делать деньги.
— Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена! — юродствует Антон.
— А ведь это идея, — Виктор с уважением глянул на парня.
— Ты чего? — внезапно пугается Антон. — Я шучу!
— А я нет, — и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.
— Шутишь, — хохотнул Антон.
— На кол, конечно, сажать не будем… акулам, на прокорм отдадим.
— Понятно… шутишь, — улыбается парень.
— Тебе что, ростовщиков жалко? — в упор спрашивает Виктор.
— Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои проценты?
— Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.
— Тогда он не будет давать взаймы.
— И ладно.
— Но ведь это неправильно! Может эти деньги могут спасти чью-то жизнь.
— Так дай без процентов, — улыбается Виктор.
— Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь, — заявляет Антон. — Мне кажется, должны быть разумные проценты.
— Разумных процентов не бывает, это обыкновенная нажива со всеми вытекающими из этого последствиями. И покатится как прежде, возникнет дикий перекос в распределении благ. Вновь производитель окажется в жо. е, а предприимчивый делец на его шее.
— Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия, — осторожно произносит Антон.
— Если быть наивными и жадными, то утопия, — кивает Виктор.
Антон замыкается в себе, что-то думает, верно, под черепной коробкой извилины становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?