— Какие укрепления, мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать! — с горячность восклицает Толя.
— Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой, — мягко говорит Викентий Петрович.
— Но там Олег Васильевич! — слабо протестует Толя.
— Его там нет, — печально изрекает батюшка, — он уже на небесах.
Воцаряется тягостная тишина, затем словно очнувшись, на него вопрошающе смотрит декан.
— Крови много, его в живот пырнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не выживают, я видел это на войне.
— Вы на войне были, батюшка? — раскрывает вовсю ширь светлые глаза Алёнка.
— В прошлом я офицер, многие горячие точки пришлось пройти… а теперь служу богу, — смиренно опускает он голову.
— Так вы офицер спецназа? — обалдел Алик.
— Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам судить, — батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в смятение: — На печать свыше, я присягаю ему на верность.
— А это не слишком? — хмурится Антон.
— Я от своего имени говорю, — мягко произносит Викентий Петрович, — а каждый из вас сам будет решать, как жить.
Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через плечо:
— Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ, — тоном, не терпящим возражений.
— Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив, — несколько примиряющее говорит Антон.
— Навестим, — кивает Виктор.
— Ты это, на меня не обижайся… он был для нас нормальным товарищем, немного нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы, — Антон вздыхает и добавляет, — мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.
— Ты не пойдёшь, — отрезал Виктор.
— В смысле? — не понял Антон, в недоумении хлопнув глазами.
— Здесь останешься, будешь охранять лагерь, я с Аликом пойду.
— Ты не прав, — Антон угрожающе суживает глаза.
— В армии служил?
— Причём тут это, — обескуражено произносит он, — ну да, служил, до университета.
— Тогда это приказ.
— Приказ?!
— Да, — Виктор отворачивается, вся эта байда с выяснениями ему порядком надоела.
Лодку затягивают к палаткам, люди вооружаются ножами и топорами. Виктор, как ни в не бывало, спокойно раздаёт указания, теперь ему никто не перечит, все ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится, как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент… да какая разница как его можно назвать, главное, чтобы он был за в ответе и принимал правильные решения.