Ветер доносит неясный шум волн и свежесть моря, там свобода. Но как добежать до него и вдруг у подножия скалы? Нет, там сразу море, вспоминает Виктор, они же акул подкармливают. Вот теперь необходимо выбрать, кто страшнее акулы или Идар. Жуть сковывает сердце, Виктор вспоминает фильмы ужасов с участием морских хищников. Некоторое время мусолит в голове картинки, в которых акулы разрывают людей, затем встряхивает головой и выносит вердикт: «Они значительно безопаснее людей».
Тянуть больше нельзя, Виктор выбирается из грота, прячется за камнями, извиваясь, словно червяк, ползёт вдоль строительного мусора и натыкается на женщину, замешивающую жирую глину. Она отпрянула и едва не вскрикнула, Виктор прикладывает палец к своим губам. Женщина внимательно его оглядывает, в глазах появляется сострадание, Виктор весь в крови и она думает, что это его кровь.
— Ты кто? — шепчет женщина.
— В плен взяли.
— Нас тоже, — в взгляде появляется ненависть. — Ты сильно избит и весь в крови.
— Пустяки. Ты можешь меня как-то заслонить?
— Ты хочешь бежать?
— У меня безвыходное положение.
— Там обрыв… метров тридцать.
— И с большей высоты иногда прыгают, — уверенно произносит мужчина.
— Они туда отходы сваливают, акул развелось, а иногда касатки подходят.
— Человек для акул не основная пища, — неуверенно произносит Виктор.
— Как знаешь, а вот я бы не рискнула, мы как-нибудь по-другому устроим побег.
— У меня нет того времени, скорее всего завтра, из меня выпустят последнюю кровь.
— Хорошо, давай я тебя глиной обмажу? — она со щедростью свойственной русским женщинам, вываливает на него мешок с глиной, Виктор даже прогибается от тяжести, а ведь вовремя, слышится Димин окрик: — Что развела грязь, быстро в одну кучу собирай! Допросишься, Марина, шкуру плёткой стяну как с твоего Павлика.
— Я сейчас, Дмитрий Леонидович, приберу, чисто будет, не сомневайтесь, — излишне почтительно произносит женщина, старательно пряча в глазах злой огонь.
— И даже не посылаешь, как прошлый раз? — удивляется Дима. — Видно становишься на путь исправления. Молодец Марина, я учту это.
— Вы уж учтите, Дмитрий Леонидович.
— Что-то ты замыслила, — недобро сузил глаза надсмотрщик.
— Что вы такое говорите, просто Идар Сергеевич обещал самых исполнительных, свободными гражданами сделать.
— Это он может, — неодобрительно жуёт губы Дима. — Ладно, давай, суетись. Через пять минут подойду, чтобы чисто было.
Виктор под слоем глины вспотел как мышь, до боли в пальцах, сжимая острую пластинку, напряжение столь велико, то он два не вскакивает, но Дима, ударив плетью о своей ноге, удаляется и вот уже отрывается на молодом парне, полосуя ему спину.