— Даже слишком, им от семнадцати до двадцати с небольшим лет, часто сдерживать приходится.
— Знаешь, Николай Андреевич, — Виктор выдерживает небольшую паузу, — а ведь куда мы сейчас идём, там не просто.
— Ты уж говорил.
— Нет, ты не совсем представляешь, что происходит на Караби яйле. Давай собери ребят, я расскажу о состоянии дел на плато.
— Я прогнозировал это, но не думал, что процесс пойдёт так быстро, — после рассказа Виктора вымолвил Николай Андреевич. — А вот Гурий со мной был совершенно не согласен, — он вскользь глянул на бортмеханика.
— И сейчас не согласен, — плотный мужчина чешет залысины на круглом черепе, — такое ощущение, что люди монстры какие-то. Сдаётся мне этот гонец не то гонит, верно, идею, какую вынашивает… зеки-людоеды, рабы. Мне кажется, вас круто заносит… товарищ, — неодобрительно произносит он.
— Хотелось, что бы ты был прав, но спорить я не буду, увидите сами, — встрепенулся Виктор, где-то он слышал подобно суждение.
— А позвольте спросить, — вкрадчиво спрашивает Гурий, — а кто из вас там самый главный?
— Меня выбрали…
— Вот! — торжествующе произносит мужчина. — Вот та идея, о которой я говорил! Чисто шкурный интерес — запугал и властвуй!
Раздражение волной поднимается до глаз, но Виктор сдерживается, стараясь казаться равнодушным, но Николай Андреевич замечает его гнев:
— Ты так не вспыхивай, это его мнение, а я не сомневаюсь в правдивости твоих слов.
— У нас складываются определённые порядки, народ и у нас разный, но команда одна. Я предлагаю, чтобы и с вашим вливанием она осталась единой, — очень спокойно говорит Виктор.
— За это я двумя руками, — вытягивает руку бортмеханик, — но в остальном я погляжу.
— Не поглядишь, — с нажимом говорит Виктор, придавливая его тяжёлым взглядом.
Гурий ёжится, криво улыбается, но очередную реплику решил не отпускать.
— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — замечает Тимур, лётчик с узкими усами.
— Верно, — кивает его коллега Мирослав, поглаживая хорошо отросшую светлую бороду, — Кстати, а насчёт зеков, которые жрут людей, я знаю. Лет десять назад работал в Магадане, слышал, были случаи, когда беглые с собой брали одного из заключённых, коровками их называли.
— Как жутко, — передёргивается совсем юная девочка.
— Да, Катя, человек самое страшное существо на планете, — грустно улыбается Мирослав.
— С этим я в корне не согласен, — кривится Гурий. — Люди конечно разные, но в их основе — доброта, это отличает человека от животных.
— А животные не бывают добрыми? — с иронией говорит Мирослав.
— Конечно, нет, все их чувства основаны на инстинктах.