- Подожди! - Александр оторвался от рации. - Ты что, ничего не понял до сих пор? Да тебя с твоими молодчиками в порошок сотрут.
- Разве ты не порадуешься такому исходу? - Мамонт недобро прищурился. - А на твои заботы мне плевать. У тебя свои методы, у меня - свои.
- Что ж, езжай, желаю удачи. Попугай их своими погремушками...
- А ПТУРС? У нас ведь есть еще ПТУРС!
У Александра потемнело в глазах. Рядом с Мамонтом стоял Зиновий Громбальд. С массивным стволом за плечами, с пулеметной лентой через плечо, как у революционного матроса, с шаловливым выражением на лице.
- Так шарахнем, - мокрого места не останется, - Громбальд с пыхтением опустил ракетное устройство к ногам, приветливо всем улыбнулся. - А еще имеется парочка пулеметов системы Дегтярева. Ураганная вещь! Несколько устаревшая, зато проверенная в деле. Овеянная, так сказать, славой побед и поражений, вдоволь нюхнувшая пороху...
- Кто это? - левая бровь Мамонта изумленно приподнялась. - Тоже ваш человек?
- Я ничейный! Ей богу, ничейный! И в то же время самый что ни на есть свой, - Громбальд с готовностью зашелестел бумагами. - Вот и паспорт, и метрика о рождении, справки об образовании, проездной...
- Кто этот клоун? - закипая, повторил Мамонт. Гаврики, столпившиеся у машин, напряженно зашевелились. Александр открыл было рот, но слова застряли в горле. Он не мог вымолвить ни звука. Знакомое оцепенение сковало по рукам и ногам. А Громбальд уже тряс опешившему мафиози руку.
- С большим, признаться, удовольствием!.. Все-таки знакомство не из ординарных, так что имею честь представиться: Громбальд Зиновий Цезаревич! Или Кесаревич, как хотите. Некоторым образом лучший друг Саши Дыбина, хотя он, вероятно, об этом не подозревает. Словом, можете называть меня Зинкой, но лучше не надо. Это для близких, а мы ведь с вами еще только-только...
- Я!.. - Мамонт захрипел. Возможно, с ним происходила та же история, что и с Александром.
- Знаю, знаю! Вас мне и представлять не надо. Мамонтов Анатолий Валерьевич, тридцать шесть лет, две перенесенных операции. Детская, извиняюсь, грыжа и классический аппендицит. Аппендицит, кстати сказать, чистый, без сепсиса. Перитонит был не за горами, но прозорливый врач Никодищенко Матвей Григорьевич из сороковой больницы...
- Прочь! - взревел Мамонт. Выдернув руку из цепких пальцев Громбальда, он хлестнул говоруна по лицу. Двое из шестерок немедленно присоединилось к хозяину, с усердием отвесив Зиновию по оплеухе.
- Это я вам тоже припомню, - зло развернувшись, Мамонт зашагал к машинам.