Февраль сковал льдом Азовское море. Авиаторам приказал: морские самолеты спрятать в ангары, сухопутные поставить на лыжи, а самим одеться потеплее, в меха. В стартовых дощатых кубриках, когда там собирались летчики, пахло нафталином. Летчики, отправляясь в полет, натягивали даже меховые из кротовых шкурок маски.
В тот морозный день летчик-инструктор Сидоров получил ответственное задание. Ему предлагалось выполнить тренировочный полет в зону на самолете-разведчике «Р-1».
— Задание вам такое, — сказал командир отряда Т. К. Короп на предварительной подготовке. — Четыре боевых разворота, две петли, спираль — левая и правая — и домой…
Сидоров взял на борт своего техника Моторина. Моторин не первый раз поднимался в воздух. И поскольку здесь дело его было чисто «пассажирское», он и вел себя, как пассажир. Вначале любовался зимней панорамой Приазовья. Земля и море покрылись толстым слоем снега.
К востоку от Ейска, в степи, вздувались дымами кубанские хутора и станицы. Разведчик карабкался в зону не быстрей, чем текли праздные мысли техника. Дымы примелькались, наскучила белизна. Моторин потер крагой нос, уткнулся лицом в воротник и запел вполголоса какую-то благодушную, под стать его настроению, песню.
В морозном воздухе сухо трещал мотор. Чем выше поднимался самолет-разведчик, тем гуще обрастала белесой игольчатой стружкой крыльевая оснастка: стойки, стальные ленты-расчалки, тросы управления. Зимой явление на высоте обычное. Оно ничем плохим не грозило самолету.
В зоне летчик развернул машину носом на город. Осмотрелся на все четыре стороны, описывая головой восьмерки. Кинул бегло взгляд на приборы и крикнул технику:
— Начнем, что ли?
Моторин убрал ноги с педалей:
— Начнем, командир!
На виражах его немного мутило. На боевых разворотах сильно прижимало к сиденью. Затем вдруг энергично запрокинуло голову.
«Переворот», — догадался Моторин. И тут же потерял из виду землю: самолет свечой лез вверх, на петлю. Лез прямо, устойчиво выворачивая мощное, забрызганное маслом, брюхо зимнему солнцу. Внезапно какой-то сильный глухой удар снизу, в положении, близком к верхней мертвой точке, резко кинул машину вправо, принудил опустить нос. Моторин глянул за борт, в прорезь в стыке крыла с фюзеляжем, и его обдало жаром. Правая лыжа шасси, передним лобастым концом смотрела в землю: лопнули проволока и амортизатор, удерживавшие ее в горизонтальном положении.
— Командир, видишь?! — тревожно бросил Моторин.
Сидоров видел. Удерживая самолет ногой от разворота вправо, он полого снижался в направлении старта, вряд ли осознанно, скорее по привычке — во всех случаях стремиться к своему аэродрому. Снижался и думал, что же теперь предпринять? Ни ему, ни кому другому в Воздушном флоте до сих пор не приходилось садиться с неисправной лыжей. Не знал, что подсказать летчику и командир отряда. Он наблюдал за самолетом со стартового командного пункта. Да и как подсказать? Выложил на всякий случай крест-сигнал, запрещающий посадку.