. Одно из подтверждений этой гипотезы — элементы Хэллоуина стали проникать в другие праздники. Вот что пишет по этому поводу Лиза Мортон:
Хэллоуин приобретает все более и более откровенно устрашающие черты; все больше натурализма и зловещих аттракционов. Продолжают расширяться географические и временные рамки Хэллоуина. В 2011 году аттракционы ужасов стали частью других праздников — например, в «Синистер Поинте» в Бри, штат Калифорния, теперь предлагают зрителям элементы тематических кошмаров во время Рождества и Дня св. Валентина. Зловещие аттракционы становятся востребованными круглый год — не только в конце октября[361].
История успеха Хэллоуина наглядно демонстрирует растущую потребность в развлечениях, сфокусированных на теме насильственной смерти.
Может ли сказанное выше пролить свет на причины распространения других верований и обрядов, связанных с тематикой смерти? Можно ли считать, что акцент на человеческих жертвоприношениях, на негуманном отношении к человеку и образы насилия, которые способствовали возродившемуся интересу к Хэллоуину, также ответственны за возросшую популярность культа Santa Muerte и черного туризма в начале 2000‐х годов? Исследования показывают, что ответственность за мрачные излишества танатотуризма лежит не только на организаторах такого рода специфических экскурсий, но что они реагируют на растущий интерес публики к различным «забавам» такого рода, имеющим отношение к тематике смерти[362]. И дело тут не в Хэллоуине или в индустрии развлечений, эксплуатирующей тему смерти, ибо не они породили этот массовый спрос, а в новом отношении к человеческой жизни, которое вызвало тягу к таким развлечениям. Отрицание исключительной ценности человеческой жизни — вот тренд, который определяет моду в индустрии развлечений. Может ли зацикленность на теме убийства и стремительная диверсификация обрядов, связанных со смертью, происходящая в культуре, которая категорически отрицает смерть, рассматриваться как важный элемент коммодификации смерти? Беспрецедентный сдвиг в организации похоронных обрядов, о котором говорилось выше, тоже может быть рассмотрен в качестве составной части коммодификации смерти.
Антропологи отмечают «всплеск интереса к ритуалам» и «тревогу по поводу обрядов» в целом — не только в связи со смертью[363]. Начиная с 1980‐х годов подход к ритуалам приобрел совершенно новые черты — отныне ритуал стал сугубо индивидуальным актом, понятным исключительно для лиц, совершающих его, «и только для них — в противном случае они не имеют никакого смысла»