.
Похоже, будущий автор «Властелина колец» был первым, кто распознал спрос на чудовищ в западной культуре и желание увидеть их в качестве действующих лиц в литературе и искусстве. «Героев много, а вот хороших драконов — раз-два и обчелся», — замечает Толкин в своей очередной атаке против литературных произведений, где в центре повествования был человек. Отметим, что литература модернизма никоим образом не доставляла читателям удовольствие общения с чудовищами. Монстрам было отведено место только в «низких жанрах», сказках или готических романах. Рациональная эстетика эпохи Просвещения и последующего времени воздвигла мощный барьер, защищавший «высокую» литературу и искусство от монстров.
Резкая критика в адрес литературоведов — исследователей Средневековья, равно как и истоки писательской карьеры Толкина, свидетельствуют о том, что он хорошо подготовился к созданию эпоса, в котором дракону предстояло проявить себя во всей красе, поправ все максимы рационализма.
Дракон у истоков готической эстетики
В статье о «Беовульфе» Толкин заложил основу готической эстетики: «иллюзия исторической подлинности» может быть достигнута в художественной литературе и других видах искусства, даже если в качестве главных персонажей выступают нелюди — хоббиты и драконы:
Иллюзия исторической правдивости и глубины, сделавшая «Беовульфа» таким привлекательным для разработки источником, создана по большей части силой искусства. Поэт использовал инстинктивное историческое чутье, свойственное и древнему английскому характеру (оно сродни его пресловутой меланхоличности). «Беовульф» — высшее воплощение такого чутья, но оно используется поэтом для достижения художественной, а не исторической цели[373].
У Толкина мотивы готической эстетики имеют непосредственное отношение к чувству глубокого разочарования в гуманизме и человеческой цивилизации, и поэтому он восторгался средневековым эпосом. Толкин приходит к выводу, что в центре поэтического повествования «Беовульфа» — тема поражения: таков удел королей, героев и простых смертных: «Чудовища были противниками богов, предводителей людей, и со временем чудовищам предстояло победить»[374].
Люди не в состоянии управлять своей судьбой; смерть — это их единственная награда за героическое противостояние монстрам:
Несчастье предрешено. Тема поэмы — поражение. Момент триумфа над врагами шаткой крепости человека остался в прошлом, и мы медленно и неохотно приближаемся к неизбежной победе смерти[375].
Основной эстетический принцип Толкина — равнодушие к представителям рода человеческого. По его мнению, человек более не является мерилом всех вещей. К началу 1990‐х годов его новая эстетика возродит интерес к вампирам, зомби, оборотням и ведьмам, которые станут подлинными героями современной культуры.