Так как Бурже находился далеко от торговых путей, ярмарки в этом городе не привлекали купцов и окончились полным фиаско. Судя по письмам Медичи, создается впечатление, что в ярмарки Лионе проводились по-прежнему, так как местные власти сквозь пальцы смотрели на обход декрета об их упразднении. Только герцог Савойский воспользовался положением и попытался возродить женевские ярмарки, задерживая товары, предназначенные для Лиона.
В 1484 г. Лионетто де Росси сообщал в штаб-квартиру, что Пасхальная ярмарка прошла исключительно хорошо и что шелковые ткани продавались в больших количествах, чего нельзя сказать о парче. В апреле 1486 г. та же ярмарка отличалась хорошей посещаемостью и была бы успешной, если бы герцог Савойский не перехватывал товары из Италии и не отправлял их в Женеву. Как явствует из письма, на августовской ярмарке 1487 г. с деньгами было необычайно туго. На Крещенской ярмарке 1489 г. почти никого не было, кроме нескольких итальянцев, и Медичи пришлось при окончательном расчете покрывать дебетовый баланс в 130 марок. Пасхальная ярмарка, наоборот, привлекла множество посетителей, и денег было много. В 1491 г. на деловую конъюнктуру неблагоприятно повлияла война за бретонское наследство. Крещенская ярмарка проходила беспорядочно из-за нескольких банкротств и боязни, что за ними последуют другие. Дела находились в застое, а на денежном рынке наблюдался дефицит денег, но репутация Банка Медичи по-прежнему оставалась настолько прочной, что они давали за марку от половины до одного дуката меньше, чем по текущему обменному курсу.
После 1483 г. одной из главных забот для лионского филиала стала охота за пребендами для Джованни де Медичи (1475–1521). Сын Лоренцо, который в восьмилетнем возрасте постригся в монахи, в 13 стал кардиналом, а в 37 – папой. Поскольку Медичи много потеряли на своих операциях, они решили вернуть богатство и престиж, если нужно, за счет церкви. Задействовали все связи ради того, чтобы обеспечить приходами мессера Джованни, и духовными интересами церкви с радостью жертвовали ради неприкрытой и поразительной алчности. Особенно легкой добычей казались французские приходы, и лионскому филиалу велели подыскивать «вакансии».
Мессера Джованни едва успели постричь в монахи, когда лионское отделение раздобыло ему аббатство Фонтдус в Сентонже (1483). Вскоре, однако, оказалось, что на лакомый кусок существует конкуренция. Папа отдал приход Антуану Балю, епископу Сен-Пон-де-Томьера, брату Жана Балю (1421–1491), кардиналу Анжера и премьер-министру при Людовике XI. Потребовалось много дипломатического искусства, чтобы устранить этого серьезного соперника, и в конце концов аббатство осталось за мессером Джованни. Далее Людовик XI объявил о намерении сделать мальчика архиепископом города Экс-ан-Прованс. В дело немедленно вмешался Джованни Торнабуони; он приложил много усилий и надеялся на благоприятный исход, как вдруг Лионетто де Росси сообщил новость, приведшую его в замешательство – якобы покойный священник, поставленный на тот приход, оказался жив и здоров. Несколько месяцев спустя, когда названный священник действительно умер (28 января 1484 г.), скончался и Людовик XI. Регентша, Анна де Божё, отдала пребенду другому кандидату. После такой неудачи Медичи с надеждой смотрели на бенедиктинское аббатство Ла-Шез-Дьё в Оверни, – но и этот плод так и не упал к ним на колени. В качестве утешительного подарка мессер Джованни получил монастырь Сент-Жем в окрестностях Шартра. Неудача сопутствовала Медичи и с цистерцианским аббатством Ле-Пен возле Пуатье. Здесь монахи, проявив твердость, сами выбрали аббата и забаррикадировались, когда Козимо Сассетти приехал, чтобы захватить аббатство. Стычка окончилась поражением Медичи.