Судя по письму Анджело Аччаюоли, кризис 1464–1465 гг. был худшим после 1339 года. Возможно, это преувеличение, но несомненно, что тогда широко распространилась безработица, а неуверенность в завтрашнем дне вызвала застой в делах. До какой степени в спаде виновны действия Пьеро – вопрос другой. Волна банкротств почти не задела Банк Медичи; возможно, самый тяжкий удар принял на себя венецианский филиал, который потерял 1000 дукатов после банкротства Партини. Лионский филиал купил у Строцци переводный вексель на 12 золотых марок, или 768 экю, по 1/64; но Томмазо Портинари успел вовремя акцептовать вексель у банка, на который был выставлен вексель, – компании Сальвьяти в Брюгге.
Большинство обанкротившихся компаний имели связи в странах Леванта. Похоже, что поводом, если не причиной кризиса стало начало войны между Венецией и султаном, которой суждено было продлиться 16 лет, с 1463 до 1479 г. Как только начались военные действия, венецианцев в Константинополе и других частях Турции, которым не удалось вовремя бежать, либо убили, либо посадили в тюрьму, а все их имущество конфисковали. В результате все компании, которые торговали с Левантом, разорились или понесли большие убытки. Хотя на флорентийцев в Османской империи не нападали, они потеряли все свое имущество, которое находилось в руках венецианцев.
На самом деле Пьеро ди Козимо делал все, что мог, чтобы смягчить удар. Он не только поспешил на помощь Сальвьяти, но и помог Лоренцо Илариони и Лодовико Строцци договориться с кредиторами. Строцци в конце концов полностью выплатил долги и впал в нищету. Илариони же договорился вернуть несколько шиллингов на фунт и вышел из кризиса богаче, чем был прежде.
После 1466 г. Пьеро ди Козимо продолжал экономить; этот курс он принял после смерти отца. Однако ему оказалось трудно воплощать свою политику в жизнь. Предоставлять займы значило идти по пути наименьшего сопротивления, а требуя возврата займов, он шел вопреки политическим императивам. Управляющие филиалами никакого энтузиазма не испытывали. Пиджелло Портинари, после того как его упрекнули в том, что он слишком либерально предоставляет займы двору Сфорцы, обещал туже затянуть кошелек, но все же заметил, что в случае необходимости невозможно отказать в кредите, не теряя благосклонности и влияния. Все глубже увязая, кредитор терял стратегическое преимущество перед должником. Отступить значило накликать беду. Очень хорошо было провозглашать принцип, по которому один филиал не имел права обременять другой, но воплотить такое решение в жизнь – дело совсем иное. Филиалы, в которых было мало ресурсов, склонны были брать деньги там, где имелся излишек или легкий доступ к инвестиционным средствам.