Практическим результатом такого подхода стала привязка банковских операций к обменным. Подобный порядок сохранялся в континентальной Европе вплоть до начала XIX в. Англия была исключением, потому что лондонские ювелиры около 1620 г. разработали систему учета отечественных векселей.
Средневековый переводный вексель был не просто мандатом на выплату, но, как ясно из названия, всегда основывался на переводных операциях. Точнее, переводный вексель был широко распространенным средством для внедрения обмена. Договор обмена подразумевал внесение денежных средств в одном месте и их выплату в другом месте – причем, как правило, в другой валюте. Таким образом, по определению кредитная операция была неразрывно связана с переводной операцией. Из-за неспешности средств сообщения даже вексель на предъявителя становился кредитным инструментом, так как проходило немало времени, пока документ из места, где его выпустили, попадал в то место, где он подлежал оплате. Богословы весьма настаивали на соблюдении принципа distantia loci (отличия места выдачи от места платежа), но склонны были преуменьшать значение того, что отличие места непременно включало и разницу во времени (dilatio temporis). Как изящно выразился юрист Рафаэль де Турри, или Раффаэле Делла Торре (ок. 1578–1666): distantia localis in cambio involvit temporis dilationem («отличие в пространстве также включает в себя разницу во времени»). Хотя он не мог отрицать, что договор об обмене по сути являлся займом с привнесением иных черт, он написал громоздкий трактат, полный ссылок на Аристотеля, Фому Аквинского и многочисленных схоластов, чтобы доказать, что обменные операции не запятнаны ростовщичеством. Иными словами, обменная операция использовалась для того чтобы оправдать прибыль в кредитной операции. Вот что стало источником всех аналитических трудностей и противоречий, ловушкой, в которую схоласты, как оказалось, сами себя загнали.
Для того чтобы успешно завершиться, обменная операция требовала участия четырех сторон, причем две стороны участвовали в составлении контракта, а две – в его исполнении. Первые две стороны назывались «кредитором» (ит. datore, исп. dador, фр. bailleur à change) и «заемщиком» (ит. prenditore или pigliatore, исп. tomador, фр. preneur)[47]. Кредитор обычно назначал цену векселю, выкупив его у заемщика (трассанта) по текущему или распространенному обменному курсу. Другими двумя сторонами были плательщик или трассат, который должен был принять вексель и уплатить по нему в условленный срок, и ремитент, который должен был получить деньги по векселю от имени кредитора. В большинстве случаев плательщиком выступал банк-корреспондент заемщика, а ремитентом – банк-корреспондент кредитора. На языке XV в. понятие mandare a ricevere или mandare credito обозначало «перевести», то есть послать вексель для получения денег в банк-корреспондент. Mandare a pagare или mandare debito обозначало противоположное понятие и состояло в выплате денег по переводному векселю (тратте) в корреспондентском банке за границей.