В Средние века проценты всегда включались в цену, или курс, обмена – что не слишком хотели признавать ученые-схоласты, как богословы, так и юристы. Однако отрицать это невозможно, поскольку здесь вопрос простой арифметики. Может быть, и хорошо, что на подобные операции смотрели сквозь пальцы. В противном случае все обменные операции признали бы ростовщическими, и на пути банковского дела возникли бы серьезные помехи.
Такие торговые банкиры, как Медичи, которые действовали на денежном рынке, должны были признавать правила игры. Поэтому, чтобы лучше понять, как они действовали, придется проанализировать те силы, которым подчинялся средневековый денежный рынок.
Во-первых, важно понять, как регистрировались обменные курсы. Курс выражался или в местной валюте (фиксированный обмен), или в иностранной валюте (неустойчивый обмен). Обычно, если в обменной операции участвовали два места, одно из них предоставляло другому свою валюту. Так, Флоренция или Венеция давали флорины или дукаты Лондону и Брюгге. Это значит, что обменный курс как во Флоренции (или Венеции), так и в Лондоне основывался на флорине (или дукате) и котировался в различных количествах стерлингов. Следовательно, Лондон котировал обмен на местную валюту, а Флоренция (или Венеция) – на иностранную валюту. Рост курса был невыгоден Лондону и выгоден Флоренции или Венеции, поскольку тогда за флорин или дукат давали больше стерлингов. Обратное справедливо для падающего обмена, поскольку в таком случае флорин или дукат стоили меньше в пересчете на английскую валюту.
Если бы не начислялись проценты, курс был бы одним и тем же во Флоренции (Венеции) и Лондоне. В наши дни нечто подобное наблюдается с курсом телеграфных переводов, потому что любые отклонения немедленно поправляются арбитражерами, которых по телеграфу информируют о состоянии зарубежных рынков. Но в Средние века телеграфа не было. Более того, котировки применялись к долгосрочным векселям, подлежащим оплате в срок, установленный торговым обычаем. Согласно торговому обычаю, срок оплаты между Италией и Лондоном составлял три месяца в одну сторону. Денежный рынок, конечно, реагировал на такой временной интервал. В результате обменный курс в Лондоне был ниже, а во Флоренции или Венеции – выше. Естественно, лондонский банкир предлагал меньше стерлингов за то, что ему пришлось ждать три месяца, прежде чем получить дукаты в Венеции или флорины во Флоренции. По той же причине банкир в Италии не стремился расставаться с дукатами и флоринами, если он не получал в Лондоне больше стерлингов. Иными словами, экономическое равновесие требовало, чтобы обменный курс для векселей, подлежащих оплате в срок, установленный торговым обычаем, во Флоренции (или Венеции) был выше, чем в Лондоне.