Наш манёвр стал полной неожиданностью. Здесь для местных опускаться ночью к поверхности – это жёсткий внутренний запрет, прямо как у нас вставить пальцы в розетку. То есть такое даже в голову никому, не скорбному умом, не могло бы прийти. Хотя, когда мы скользнули в темноту, неприятель всё-таки последовал за нами, оставив в покое флот Лан-ван. На тот момент дом потерял один большой дирижабль, два малых, и это было только начало – что, в принципе, понимали все. Но там, в темноте, досталось уже всем участникам побоища. Нашему «Шарку» – ещё в меньшей степени. А под склонами скалы теперь лежали обломки дюжины дирижаблей. Три – ланвановских, девять – неприятеля. После таких потерь энтузиазм нападающих иссяк, и они предпочли наскоро ретироваться.
Однако последствия нападения в городе ощущались до сих пор. Два десятка домов пострадали от случайных попаданий, стены арха лишились трети орудий, выбитых ещё в первые минуты боя, а одна причальная мачта сгорела. Торговец, который должен был перевезти Идолище, лишь вчера получил новый аэростат и, наконец, покинул скалу вместе с опасным грузом. Прикрывала его эскадра дома Лан-ван. А мы с Рубари жили в номере местной гостиницы, предоставленном городской администрацией – и очень сильно ждали, когда же наш «Шарк» снова окажется в воздухе.
Самым приятным бонусом для нас во всей этой истории стал не столько ремонт дирижабля, сколько его модернизация. Профессиональные строители незамысловато перекраивали все наши внутренние коммуникации под принятые стандарты – что, по их словам, должно было повысить и крейсерскую скорость, и манёвренность и управляемость. Не знаю, чего стоило Араэле для нас эту услугу выбить, но она смогла. Наверняка не просто так…
– Нужно будет поговорить! – шепнула девушка мне на ухо, покидая зал после того, как гра Спун был в последний раз прилюдно втоптан в грязь, а затем прощён и возвращён на должность. – Встретимся сегодня вечером. В кабаке рядом с вашей гостиницей.
Собственно, я уже устал обречённо ждать этого приглашения – и немедленно согласно кивнул, показывая, что всё услышал. Я бы тоже покинул зал, но гра Унтон сразу предупредил, что хотел со мной пообщаться после мероприятия, которое он упорно называл праздничным. Впрочем, если учесть, что в этот день в звании восстанавливался командир гарнизона, то для него это и в самом деле был праздник…
Когда зал опустел, и в нём остались только я и гра Унтон, тот махнул мне рукой, а сам присел на один из стульев в первом ряду.
– Вы знаете, Фант, чего я желаю больше всего? – спросил он без обиняков.