— Да, бабушка Удда, вот же они. Тут, как вы и говорили, Черный глаз, Поперчник, Зимолюбка, Ортил-трава. Травы разобраны по небольшим льняным мешочкам. Когда все будет готово?
— Громче говори… Ааа, поняла. В следующую полную луну. — Удда перебирала травы, подносила их к подслеповатым глазам, а после нюхала. — Это не Черный глаз, а обычный Трутник!
Она достала одну травинку из связки и с фырканьем бросила её в очаг. Наконец через время она удовлетворенно разложила снова травы по мешочкам и обратилась к гостю, который все это время терпеливо ждал.
— Как здоровье твоей матушки? Как она перенесла эту зиму?
Старушка снова украдкой посмотрела на возмужавшего Уильяма, на его открытое и красивое лицо, ум на широком челе и честные глаза.
«Эх, повезет же какой-нибудь девушке с таким мужем», — подумала про себя старуха, но вслух эти мысли озвучивать не стала.
— Плохо, бабушка, плохо. Эту зиму перенесла очень тяжело, шла кровь из носа, по ночам просыпалась и не могла дышать. Я переживаю за нее, боюсь, что с каждым годом ей все сложнее переносить эту болезнь. Весной становится лучше, вот сейчас она практически не кашляет… И только летом и осенью обычно чувствует себя здоровой, — Уилл грустно посмотрел на лежащие на столе травы, перевел дыхание и продолжил. — Когда мне было семнадцать лет, матушка лишь чувствовала себя чуть хуже зимой да время от времени покашливала. В мои двадцать она уже встречала зиму сильным кашлем, ее то лихорадило, то знобило. Потом вы стали давать травы, и ее вроде отпустило в один год… Но вот сейчас, спустя еще три года, она стала кашлять кровью и говорит, что болит в груди, часто задыхается. Что же будет дальше, бабушка Удда?
Удда с сочувствием посмотрела на него и погладила его по плечу, потому что выше, увы, уже не доставала.
— Мальчик мой, мы не вечны… Рано или поздно все к Ямесу уходим. Меня вот он чего-то не забирает, все жду и жду каждую зиму. А весной, как теплеет, вроде и жить снова хочется! Твоя матушка умница, смогла вырастить двух сыновей после ужасной смерти мужа. — У старухи вдруг заблестели глаза от слез, и она вытерла их грязным рукавом платья, а после стала собирать травы обратно в мешок. — Уильям, ты бы лучше о своем счастье подумал! Ты молод, у тебя все впереди, а ты прозябаешь тут в деревне.
— Бабушка Удда, как же вы так можете говорить? Я не могу покинуть матушку, да и Малик не справится один, — ошеломленно сказал Уилл. На его лице читался ужас и неприятие того, что говорила старуха.
— Справится, Уилл, справится. Этому лентяю удобно, что ты рядом. Еще и заботы о пропитании своей жены на тебя повесил. Ишь, устроился хорошо! — Удда нахмурилась.