— Да можно же бурю наслать, в конце концов, чтобы та выбросила Спящего на скалы! — продолжал сотрясать воздух, увлекшись, Юлиан.
— Юлиан, мой ретивый, но не очень сообразительный ученик. У Левиафана вероятнее всего несколько сердец, это раз, его размеры более пятидесяти васо, это два, поэтому весит он… Ох, я даже не знаю, сколько он весит, Юлиан. Но это ужасные цифры — это три! А что касается бури…
— Да, вариант с бурей хорош.
— … у Спящего очень мощные искривленные конечности, мы видели это с тобой четырнадцать лет назад. Он сможет вернуться в море самостоятельно. И нет таких магов, которые бы смогли поднять из воды такую махину, разорвать ее сердце и прочее.
— Я же видел, мастер… — тихо сказал Юлиан и покачал головой, не соглашаясь.
Юлиан прекрасно помнил Пацеля из Детхая, могущественного мага, пожалуй, самого сильного из всех тех, что он узнал на своем веку. Тогда, тридцать лет назад, Пацель силой мысли поставил весь город Большие Варды на колени. Что стоит с такой силой убить всего-навсего одного реликта?
Здесь же, в Ноэле, маги тоже водились, но они были столь слабы, что им поручали либо разогнать тучи над головой, либо затянуть небольшие раны, либо отпугнуть вредителей с полей. На этом все. Наука магии требовала долгих лет кропотливой учебы, так что самые могучие чародеи жили исключительно на Юге, при дворах королей, и Ноэль им был крайне неинтересен.
— Если ты насчет Пацеля, то я сомневаюсь в том размере его силы, что ты себе придумал, — развел руками старый веномансер.
— Моя память меня не подводит, учитель…
— Я еще раз говорю, он не мог проникнуть в голову человеку силой мысли, не произнеся ни одного заклинания на языке Хор’Аф. Это невозможно!
— Но Пацель это сделал, учитель. И даже более того…
— … да я знаю про вторую часть истории с упавшими на колени людьми. Ты мне это уже сто раз говорил.
Теперь уже Вицеллий Гор’Ахаг нахмурился, поднялся с дивана и подошел осторожным тихим шагом к окну, у которого стоял Юлиан, и тоже посмотрел на ладно работающих слуг и качающееся за усыпанным олеандрами холмом море. Оба, и ученик, и учитель, касались друг друга плечами, сложив руки за спиной. И на лицах обоих царило выражение смятения и непонимания.
Старый веномансер не любил непонятные вещи и подозрительно относился ко всему, что выбивалось из его картины мира. Все, что туманно, попадало в категорию опасностей.
— Тогда Пацель нашел какой-нибудь древний артефакт. Я знал Пацеля более пятидесяти лет назад, уже тогда он обращался к другим магам для омоложения, потому что ему не хватало собственной силы и знаний. А тут власть над толпой? Невозможно!