— Отличная идея, но где мы возьмём деньги?
— Не беспокойся, солнышко! Просто напиши музыку, а я поговорю со Стюартом.
И снова я заперся в кабинете для переработки пьесы «Псы войны» для Эмерсона, Лейка и Палмера. Два дня спустя я привёз ноты в студию для пробы с Грегом и Карлом. Вышло настолько здорово, что Грег вытащил Пита Синфилда в помощь для написания текста. Реакция Пита была такова, что он моментально испытал отвращение к теме наёмников, так как она связана с анархией, политическим дерьмом и, самое главное, там нет никакой романтики.
Пит обратился ко мне: «Меня не вдохновляет писать стихи к такой тонкой теме, как наёмники, но я тут поразмышлял вместе с Грегом, и нам кажется, что концепция пиратов сработает намного удачнее. Пираты были наёмниками своего времени и… там гораздо больше романтики. Что думаешь?»
Я был страшно рад, что Грег снова работает со своим партнёром. Я принял идею, и они отправились в Диснейленд во Флориду, чтобы набраться впечатлений от аттракциона «Пираты Карибского моря».
Когда они вернулись с кинжалами в серьгах, стало ясно, что домашнюю работу они выполнили. Грег купил бесчисленное количество книг о пиратах, а Пит ликовал от открытий типа «пении на глазах». Он мог многое сделать с образами, выдаваемыми мощным GX1, под аккомпанемент большого оркестра… но Питу до этого дела не было. Он должен вымучивать стихи.
В полдень 18 апреля я преодолевал короткую дистанцию на Нортоне между домом и студией. Наступила Пасха, и в Монтрё было ещё тише, чем обычно, потому что все уехали на праздники. И нельзя никого винить в этом. Я находился в студии около часа, когда подружка Эндрю, Джей, позвонила и сказала, что у Элинор отошли воды, и такси доставляло её в больницу Лозанны. В мгновение ока я вскочил на мотоцикл и сопровождал жену до практически пустой больницы. Доктор, которого мы так обхаживали, чтобы он организовал эпидуральную анестезию для родов, загорал где–то на итальянских пляжах. Иного выхода, кроме как рожать по–старинке, у Элинор не было. Роды прошли легко. Без анестетиков, я не знаю, как она вытерпела столько боли. Я не могу заставить себя написать подробно об этом; скажу лишь, что она потеряла сознание в середине процесса. Наш второй сын родился в 16:47 19 апреля 1976 года. Когда она пришла в себя, мы нежно держали нашего ещё не названного сына. Долго думать нельзя, потому что в Швейцарии вы должны назвать и зарегистрировать новорождённого в течение двадцати четырёх часов, пока это не сделает кто–нибудь другой.
Я уснул на кушетке возле измождённой Элинор, а доктор, принимавший роды, решил приклеить бирку с именем «Питер» к маленькой ножке. Первые сутки мой младший сын носил имя Питер. Я не то, чтобы имею против этого имени, просто он не был похож на Питера — он выглядел, как кочевник!