«Let me take you down, 'coz we're going to… somewhere in France… ду–ду–ду–ду–ду–ду… no fucking chance… ду–ду–ду–ду–ду–ду…». Чертова песня засела в голове и никак не хотела уходить.
«Боже, что за сволочь вчера…». Рассвет обнажил унылый пейзаж — равнину северной Франции. Какой выезд нам нужен, двадцать третий? Кажется, он. Я решил не будить техника и свернул с автотрассы. Действие прелудина прошло, и наступило истощение. Веки слипались, я приоткрыл окно, чтобы освежиться утренним воздухом, но легче не стало. Организм требовал сна после такого надругательства над ним. Знак впереди то ли двоится, то ли расплывается. Уже не важно, я свернул на него, выворачивая руль до упора, при этом не снижая скорости. Мы наклонились почти на 45 градусов, колеса взвизгнули. Я начал просыпаться, но было поздно. Выезд бы более крутым, чем я ожидал, и мы вылетели за ограждение. Если это был не шум, однозначно это был факт, что мой пассажир находился в воздухе, всюду летают обломки, он открыл глаза — решил, что это происходит во сне, перед тем как рухнуть вниз и продолжать спать в той же позиции.
Смертельно опасные ситуации происходят словно в замедленном действии. Внезапно, ты дышишь ровно, просматриваешь фильм своей жизни совершенно отстраненно, а бонусом тебе предлагают редкую возможность увидеть как толстый техник превращается в стройного эльфа вопреки закону гравитации, словно пёрышко, подвешенное в печи. Глухой удар, и мы на встречной полосе: встречный транспорт представляет смертельную опасность, что нас быстро разбудило. Но вдруг всё стихло. Мы молча сидели и наблюдали за окружающим нас спокойствием, как оседает вокруг пыль, поют птицы, а большое солнце встает на востоке. Боже, как хорошо остаться в живых!
Я стал осматривать повреждения. Задней части почему–то досталось больше всего. Один край вообще срезало полностью, да так, что заднюю дверь открыть невозможно. Но меня больше беспокоило наше оборудование. Мы не только остались живы, но и наше оборудование уцелело. Мы танцевали от счастья с широко раскрытыми глазами, адреналин играл в наших жилах. Мы танцевали на дороге освобождения. Наше освобождение не произвело никакого впечатления на ВИПов, мрачно осмотревших разбитый фургон после того, как мы с опозданием добрались до клуба, затерянного в глуши сельской местности.
— Ты в первый и последний раз сидишь за рулем. Какого черта ты раздолбал тачку?
— Нет времени объяснять, — процедил я сквозь зубы, закипая изнутри. — У кого–нибудь есть консервный нож, чтобы открыть нашу посудину и вытащить инструменты?