Нас усадили в роскошную столовую времён короля Эдуарда, всучили в руки меню. Мы заказали икру и оленину, а запивать стали «пойлом» их оккупантов — водкой.
Ничего подобного я до этого не ел и не пил, но перед тем, как произнести «Ivan the K'navan», метрдотель хлопнул в ладоши, вызывая струнный квартет, послушно появившийся из–за бархатных кулис и развлекавший нас романтическими венскими вальсами.
— Просто абсолютно очаровательно, — расчувствовался Стрэтт, а Брайан начал над ним подшучивать.
— Не желаете потанцевать? Блин, чуваки! Давайте возьмем этих парней и поджемуем с ними «Брандербург», они реально мощные!
— Эй ты, осёл! Веди себя, как белый человек! Для нас типа устроили культурный досуг, — высказался Ли, швырнув в себя ещё одну рюмку водки.
Шутки меня слегка смутили, но я порадовался тому, что мы не подтвердили подозрений квартета, что все западные рок–музыканты — компания недоучек, хотя мы уже заметили, что на чешских улицах их достаточное количество. Но кто их за это осудит?
— Парни, достаточно водки… помните, сегодня вечером у вас концерт, — напомнил сурово Стрэтт.
Расправившись с едой, мы получили остаток гонорара в кронах (около ста фунтов на человека) и прошлись через фойе до машины, чтобы отправиться в концертный зал. Группа чешских фэнов разузнала, где мы остановились.
— Эй, у вас есть Лиуайз?
— Ли что? Ли Джексон?
— Лиуайз! Я куплю твои штаны, мы меняемся, да?
— Вали отсюда!
— Что за Лиуайз? — спросил я своих попутчиков в машине.
— Levi's, американские джинсы. Здесь они стоят целое состояние, — объяснил менеджер.
— В таком случае мы лучше забили бы чертов орган джинсами, вместо флагов и наших альбомов, — хихикал Брайан.
Стратт терпеливо объяснил нам, если мы ещё не знали, что мы ходим по тонкому льду на данной территории, и если хотим счастливо вернуться домой справлять Рождество, то в первую очередь должны подарить его здешним людям.
Брайан уже был готов играть и после наблюдения с балкона чешской группы на разогреве, на усилителях которой было накарябано «Иван, иди домой», он вообще не мог спокойно сидеть. Он очень, очень хотел играть.
Мы вышли на сцену незадолго перед полночью. Открывала концерт «Rondo». Как только стихли последние ноты, в зале воцарилась короткая, значительная тишина, и зал взорвался рёвом, подобного которому я никогда не слышал. Я думал, что кто–то где–что что–то включил. Я не мог поверить пару секунд, что она исходит от толпы. «Ars Longa Vita Brevis» принимали лучше, чем что ни было. Потрясающее соло Брайана Дейвисона встретили трёхминутной овацией.