— Но это смешно, — говорю я в ответ. — Ты, кажется, не возражал против этого рта, когда пытался поцеловать его все те разы.
Черт побери. Он приманивал меня, а я повелась. Я теряю рассудок.
Мрачная маска опускается на его лицо, он хватает меня за руку и дергает, поднимая на ноги.
— Возможно, — говорит он, потянув меня к двери, — Я начал думать головой, а не членом, и посмотри, как быстро все это начало распутываться.
Я сопротивляюсь его хватке, пытаясь вырваться, а он только смеется. "
— Куда, по-твоему, ты собралась? — говорит он.
— Я не вернусь туда с тобой, пока ты не скажешь мне, что происходит, — говорю я, борясь с его хваткой. Он улыбается извращенной улыбкой, которая заставляет маленькую часть меня умереть, ту часть, которая все еще верила, что он абсолютно чист и нежен. Может быть, он таким и является, но здесь, сейчас, он зол, подозрителен и готов взорваться.
— Сэмми, — говорит он, явно наслаждаясь своей пыткой надо мной. — Ну же. Ты ведь не думаешь, что у тебя есть выбор, правда?
Он перестает тянуть, и я перестаю сопротивляться, наши взгляды сцепились в молчаливой битве воли.
— Да что с тобой не так? — спрашиваю я, отбросив самоуверенность. — Почему ты так зол на меня? Это из-за твоего брата? Мне жаль, что он умер, понятно?
Его челюсть сжимается так сильно, что, клянусь, все его зубы собираются сломаться и вылететь изо рта в виде осколков.
— Ты так чертовски заблуждаешься, — говорит он, качая головой. — Я злюсь на тебя, потому что поцеловал тебя, Сэмми, а потом я узнаю, что все, что выходит из твоего рта - это ложь поверх лжи!
— Это неправда! — огрызаюсь я. — Когда я поцеловала тебя в ответ, это не было ложью.
Ухмылка вернулась. Как я ненавижу эту ухмылку на его лице. Ей там не место, и у меня сердце разрывается от мысли, что это я виновата в том, что так мучаю его.
— Никто не держится рядом с таким человеком, как мой отец, не преследуя личную выгоду, — говорит он, его голос смертельно спокоен. — Что тебе нужно? Деньги? Информация? Ты шпионишь за нами? Потому что, скажу тебе, еще никто и никогда не обыграл его. Он Дорнан, мать его, Росс, Саманта.
Ну, я не знаю, что на это ответить.
Потому что он прав.
— Мы уходим, — с силой говорит он, снова потянув меня за руку.
— А если я буду сопротивляться? — спрашиваю я.
— Позволь мне перефразировать, — говорит он. — Пока я не выясню, в чем именно заключается твоя сделка, я не спущу с тебя глаз.
— А что, если ты никогда не узнаешь этого?
Он наклоняется ближе, заправляя прядь волос мне за ухо жестом, который должен быть очаровательным, но в данном случае вызывает ужас.