не хочу умереть.
Смотрит вверх раздраженным взглядом, и его брови сходятся вместе, когда он видит меня.
— Какого хрена тебе надо? — спрашивает Чад. Еще громче стук инструментов разносится по помещению. Он присматривается и снова встает, хромая вокруг своего байка, направляясь ко мне. Вырывает банку из моей руки, и я изображаю удивление. — Не пей мои гребаные напитки, сука, — говорит, хлопая банкой по стойке рядом с ним. Терпеливо жду, пока продолжит работать над мотоциклом.
— Я не думала, что ты будешь возражать, — проговариваю, прислонившись к стойке около него, убедившись, что сейчас ему открывается хороший вид на мое декольте. Это всегда хороший отвлекающий маневр. — Знаешь ли, тебе не стоит так много пить этой штуки. Твое тело может не справиться.
Чад фыркает и бросает гаечный ключ на землю, едва не задев свой байк. Тянется к банке и делает гигантский глоток, высмеивая меня. Бинго.
— Какого хрена ты так лыбишься, сука? — задает вопрос, снова хлопая банкой рядом со мной. Почти сразу же он выглядит растерянным, и я способна лишь представить, как быстро начинает биться его сердце. Чад мгновенно покрывается потом и пошатывается, едва стоя на своих ногах.
Я пожимаю плечами, делая глаза большими и невинными.
— Ты себя хорошо чувствуешь, Чад? — интересуюсь, рассмеявшись, едва он падает на колени. Он кричит, когда его новенькое, реконструированное колено издает мясистый хлопок и треск, и могу только догадываться, что успех после операции сильно подпорчен.
— Какого…? — задыхается он, сжимая грудь обеими руками. Я опускаюсь на колени перед Чадом, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, и снисходительно похлопываю его по голове.
— Вот так, вот так, — насмехаюсь я над ним, — скоро все закончится, Чад. Ты не будешь страдать столько, сколько заставлял страдать меня. Это печально, но необходимо.
Его глаза на секунду закрываются, и я отползаю назад, не желая быть придавленной весом парня, когда он шлепнется через десять секунд.
— Кто ты такая? — хрипит он, держась за грудь.
Я улыбаюсь, пока ощущение запредельного триумфа омывает меня. Снова опускаюсь на колени и как можно ближе склоняюсь к его уху. Мое дыхание на его коже — это последнее, что он когда-либо почувствует.
— Меня зовут Джульетта, — шепчу я, — и тебя только что поимели, Чад.
Поднимаюсь на ноги и продолжаю наблюдать за тем, как он борется.
— Ты сука, — выплевывает он.
Его лицо краснеет. Он падает на землю, плечом ударяется об пол. Ему понадобилась целая вечность, чтобы сдохнуть.
Когда он готов и мертв, я улыбаюсь. Потому что это чертовски приятно. Даже лучше, чем я ожидала.