— А вот этот джентльмен, — Эндрю показал на слегка осовевшего доктора, который покачивался на скамье рядом с ним, — офицер Королевского медицинского корпуса. Прекрасная служба, безусловно достойная тоста!
— За Королевский медицинский корпус!
Граф принял вызов. Он в очередной раз потянулся к своему бокалу, но не успел коснуться его, как тот задрожал, и по поверхности красного вина побежали маленькие круги, лизнувшие края бокала.
Граф замер, и все вскинули головы.
Стекла кухонных окон задребезжали в рамах, а потом с севера докатился грохот орудий. Германские пушки снова били вдоль хребта, грохоча и лая, как дикие псы, и люди прислушивались в молчании. Они легко могли представить страдания людей в земляных окопах всего в нескольких милях от того места, где хозяева особняка и их гости сидели в теплой кухне, с животами, набитыми вкусной едой и отличным вином…
Эндрю поднял свой бокал и тихо произнес:
— Я пью за тех бедных парней там, в грязи. Пусть они выдержат.
На этот раз даже Сантэн отпила немного из бокала Майкла, и ее глаза наполнились слезами.
— Мне неприятно разрушать компанию, — сказал молодой доктор, с трудом поднимаясь на ноги, — но, боюсь, эта артиллерийская канонада — свисток для меня, фургоны с ранеными наверняка уже возвращаются к нам.
Майкл тоже попытался встать, но тут же ухватился за край стола, чтобы не упасть.
— Мне хочется поблагодарить вам, месье ле Тири, — начал он официальным тоном, — за вашу щедрость…
Слово запуталось в его языке, и Майкл повторил его, но уже потерял ход мысли.
— Я отдаю честь вашей дочери, мадемуазель де Тири, l’ange du bonheur…
Ноги под ним подогнулись, он начал плавно падать.
— Он же ранен! — вскрикнула Сантэн.
Она успела подхватить Майкла до того, как тот рухнул на пол, подставив хрупкое плечо ему под мышку.
— Помогите же! — попросила она.
Эндрю поспешил к ней, и они вместе то ли подвели, то ли подтащили Майкла к кухонной двери.
— Осторожнее с его рукой!
Сантэн задыхалась под весом пилота, но они погрузили Майкла в коляску мотоцикла.
— Не повредите ему!
Майкл обмяк на кожаном сиденье с блаженной улыбкой на бледном лице.
— Мадемуазель, позвольте вас заверить, он уже не чувствует боли, чертов везунчик. — Эндрю обошел мотоцикл, чтобы сесть за руль.
— Меня подождите! — закричал доктор, когда они с графом, поддерживая друг друга, появились в дверном проеме и с трудом спустились по ступеням, пошатываясь из стороны в сторону.
— Прошу на борт! — пригласил его Эндрю.
С третьей попытки «Ариэль» взревел и выпустил клуб голубого дыма. Доктор вскарабкался на заднее сиденье, а граф сунул две бутылки кларета, которые принес с собой, в боковые карманы куртки Эндрю.