В коридоре царила легкая суматоха — примчался Гарри, командуя двумя зулусами, сгибавшимися под весом детской кроватки. Ее высокие откидные бока и вся массивная конструкция из красного дерева могли бы послужить клеткой для взрослого льва.
— Это кроватка Майкла… я подумал, подойдет и его сыну. Как ты считаешь, дорогая?
Сантэн не успела ответить, потому что в холле внизу требовательно зазвонил телефон.
— Покажи им, где ее поставить, милая! — крикнул Гарри, убегая.
Он исчез почти на полчаса, и Сантэн то и дело слышала звонки телефона. Когда Гарри снова прибежал наверх, он просто кипел от негодования.
— Этот чертов телефон не умолкает! Всем хочется познакомиться с тобой, дорогая. Ты уже весьма известная леди. И очередной нахальный журналист очень хочет взять у тебя интервью…
— Надеюсь, ты им отказал, папа.
Казалось, в последние два месяца каждый репортер в Африканском Союзе жаждал получить такое интервью. История пропавшей девушки, спасшейся в самых диких местах Африки вместе с младенцем, приковала внимание всех владельцев газет от Йоханнесбурга и Сиднея до Лондона и Нью-Йорка.
— Я их отсылаю подальше прямо стаями, — заверил ее Гарри. — Но есть кое-кто другой, кому не терпится снова тебя увидеть.
— И кто же это?
— Мой брат, генерал Кортни; они с женой приехали из своего дома в Дурбане в свой другой дом, Лайон-Коп. И им хочется пообедать с нами завтра и провести вместе день. Я принял приглашение от твоего имени. Надеюсь, я не ошибся?
— О нет… конечно же нет!
Анна отказалась ехать с ними на обед в Лайон-Коп.
— Здесь слишком много дел! — заявила она.
Слуги в Теунис-краале уже успели прозвать ее «Чеча» — «Поскорее!», и это стало первым словом на языке зулусов, которое выучила Анна; все они относились к ней осторожно и с растущим уважением.
Гарри и Сантэн поехали вниз по склону, усадив между собой Шасу, и, когда машина остановилась перед большим домом поместья Лайон-Коп с чудесной тростниковой крышей, по парадному крыльцу быстро сбежала знакомая бородатая прихрамывающая фигура, чтобы крепко обнять Сантэн.
— Ты словно воскресла из мертвых! — мягко произнес Шон Кортни. — Словами не выразить того, что я чувствую! — Потом он повернулся и взял Шасу из рук Гарри. — Так это сын Майкла!
Шаса восторженно закричал, обеими ручонками схватился за генеральскую бороду и попытался выдрать ее.
Руфь Кортни, жена Шона, вступила в тот период жизни между сорока и пятьюдесятью годами, когда великолепные женщины достигают зенита красоты и элегантности; она расцеловала Сантэн и тихо сказала:
— Майкл был для нас особенным человеком, и ты займешь его место в наших сердцах.