— Мои желания... ты помнишь.
Я достал ручку и теперь уже промасленную бумажку, на которой она писала почти год назад. Чернила уже выцвели, да и саму бумагу складывали и разворачивали так много раз, что складка стала совсем тонкой, что можно было с легкостью оторвать.
— Ты написала только тринадцать перед... перед тем, как уехать. Можешь дописать еще десять, ну или одиннадцать, раз тебе теперь двадцать четыре, — сказал я и обменял торт в ее руке на бумагу и ручку.
— Что? — Взглянула она на бумагу.
— Увидеть семь чудес света, — повторил я. — Мы их все уже видели, но это хорошее желание, потому что нам осталось посмотреть только на Египетские пирамиды.
Выражение ее лица было бесподобным. Я знал, что когда она составляла этот список, то просто шутила. Она записала все это, не веря, что я когда-то вообще за него возьмусь. Но если бы я мог, я бы все сделал, все, что в моих силах.
— Когда была наша первая жизнь?
Это самый разумный вопрос, который она могла задать, и я хотел рассказать ей всю историю, но дело в том, что это было так давно, столько жизней прошло с тех пор. Из всех моих воспоминаний это было самым слабым, самым туманным.
— Малакай?
Мне нравилось, как она произносит мое имя. Как шепчет его, как стонет с ним, как выкрикивает его. Все это для меня как музыка.
— Тебе нужен нож, — наконец заговорил я. Поставив торт на стойку, я стал искать, где заприметил кухонные принадлежности. И как только я отвернулся от нее, она положила мне на спину руки. Я не мог сдержать побежавшие мурашки.
— Ты знаешь, это забавно, — проговорила она, водя пальцами у меня по спине, — однажды я сказала дедушке, что не знаю, как мне быть без твоих слов. Читая твои истории, я всегда находила силы стать лучше, любить сильнее и быть добрее. И он сказал мне стать носителем собственного счастья и оптимизма. Не книга. Не мужчина. Но я сама. И теперь я знаю, что это была я... прошлая я, дающая современной себе советы. Я словно нашла лазейку. Дедушка, я одержима не книгами Малакая Лорда, а самой собой и мужчиной, который любил меня девятьсот девяносто девять раз. — Она поцеловала меня в спину и крепко обняла, положив руки мне на грудь. — Я ничего другого не желаю, кроме как быть с тобой.
Протолкнув комок в горле, я положил свои руки поверх ее и запрокинул голову, глядя в потолок.
— Ты не могла сказать все это до того, как я сделал торт?
— Я тут душу оголяю... — Она попыталась убрать руки, но я удержал ее.
— Ты говорила, у тебя встреча рано утром?
Я бросил взгляд на часы... было почти пять утра.
— Вот гадость, да, мне нужно...